Убийца из города абрикосов. Незнакомая Турция – о чем молчат путеводители

Скажем прямо, ботинки Рамазана Байдана — страшная дешевка. Не думаю, что они продержались бы дольше, чем пошитые под Стамбулом итальянские туфли учительницы биологии. Делают их из низкокачественного кожзаменителя. Подошва такая толстая, что мужчина ростом выше декоративного гнома выглядит так, будто хочет прибавить себе несколько сантиметров. Кроме того, теперь на них красуется надпись. На золотом фоне читаем (чего и следовало ожидать): Bye bye Bush.

Но Байдан, как каждый турецкий бизнесмен, блестяще умеет превращать недостатки в достоинства.

— Это дешевые ботинки. Всего тридцать долларов за пару. Благодаря этому они могут стать символом борьбы бедных с богатыми, — говорит он и подсматривает в записи, спрятанные в ящике письменного стола. — Мой ботинок стал символом борьбы! — читает он. — Моя фирма поддержит диалог на Ближнем Востоке. Я буду помогать палестинцам, чеченцам и Сектору Газа. Байбайбуш станет оружием в борьбе за мир во всем мире.

Как именно он собирается повлиять на мировых лидеров, босс не рассказывает. Поняв, что его речи не производят на меня особого впечатления, он закрывает ящик стола и предлагает закурить.

Памук позорит народ

— Мир на Ближнем Востоке? Не при нашей жизни, — говорит Зейнеп, студентка из Стамбула. — Эту пару я покупаю в подарок отцу. Он офицер. Как раз вышел на пенсию. Он тоже считает, что израильтянам с арабами не договориться.

Зачем ему ботинки? Ну, в Турции тоже найдется, в кого их бросить, — Зейнеп будто взвешивает в руке байбайбуш. — Несколько политиков. Певцов. И этот чертов Орхан Памук.

С политиками все понятно. Эти всегда что-нибудь натворят. Певцы? Предположим, часто фальшивят. Но чем студентке не угодил нобелевский лауреат? Мы выходим из магазина и отправляемся выпить кофе. Я прошу Зейнеп объяснить поподробнее. Она читает мне небольшую лекцию из области пограничья литературы и жизни.

— Во-первых, он ни одного дня в жизни не работал. Сам из богатой семьи. А есть писатели, кто лишнего куска себе не позволит, только бы иметь возможность писать. Почему им никто Нобеля не дает?

Я отвечаю, что если давать только бедным, то это будет благотворительность, а не Нобелевская премия. Зейнеп качает головой.

— Знаешь, почему Памуку дали премию? Потому что он позорит турецкий народ! Смеется над тем, что мы гордимся своей историей. Что до сих пор вспоминаем великие победы нашей армии. Что не можем найти себе место меж ду Востоком и Западом. Писатели должны воспевать прекрасное в народе. А он выпячивает недостатки. Но больше всего меня задевает то, что он оскорбляет Ататюрка.

И Зейнеп напоминает, как после Первой мировой войны соседи хотели поделить Турцию, но Ататюрк им не позволил. И как он реформировал страну, приближая ее к Европе.

— Турция не должна ничего менять в его заветах! — негодует дочь офицера. — Меня бесит, когда кто-то пытается его очернить. Еще пять лет назад Ататюрк был святым. А сегодня Памук, который над ним насмехается, получает Нобеля. А какой-то горе-режиссер[39] снимает фильм, где Ататюрк пьянствует и бесчинствует. Мне плевать, напивался он или нет! Я не хочу этого знать! Погоди, вон идет мой друг. Он у нас умный, наверняка скажет что-нибудь интересное. Мура-а-ат!

Мурат вместе с Зейнеп изучает педагогику.

— Запад? Я с ним сталкиваюсь почти ежедневно. Мой родной город Аланья расположен на берегу моря. Там тысячи туристов. Когда я вижу, как вы относитесь к женщинам, меня в жар бросает, — говорит он. — Ваши женщины с каждым мужчиной готовы болтать. К ней пристают, а она улыбается!

— Они в чужой стране. Просто хотят быть приветливыми.

— Только проститутки со всеми кокетничают. А какие из вас мужья! У моих друзей, если они познакомятся с кем-нибудь с Запада, всегда наготове шутка. Ты откуда, из Польши? Спал я как-то с одной полькой. Ну и почему ты молчишь?

— А что я должен сказать? Повезло…

— Да я же тебя только что оскорбил!

— Разве?

— Ну вот видишь, вы ничего не понимаете. За такую шутку турок сразу дал бы в морду. Это как оскорбить члена семьи, — говорит Мурат и уходит.

— Многие парни, особенно из села, так думают, — говорит Зейнеп. — Это как племенные отношения. Каждый из твоего племени — твой родственник. И все же, когда речь заходит об отношении к женщине, — Зейнеп на минуту задумывается, — я на стороне Запада.

Президент грозил ботинком президенту

Через месяц после выходки Мунтазара ботинком от журналиста получил индийский министр внутренних дел. Следующий полетел в китайского премьер-министра во время его визита в Оксфорд. Президент Бразилии угрожал ботинком президенту Венесуэлы.

— Брошу, если затянешь свою речь, — сказал он во время встречи глав государств Латинской Америки.

В иракском Тикрите местный художник поставил памятник байбайбушу, а в США молодые противники Буша стали носить значки с ботинком.