Убийца королевы

Та часть меня, которая была слишком труслива, чтобы лежать и умирать, заставила меня подняться на четвереньки. Футляры раскрылись, и большая часть порошка рассыпалась по земле. Чудо, что порошки не соприкоснулись друг с другом и не подожгли меня. Конечно, «чудо» — не то слово.

Я собрал всё, что мог, и аккуратно убрал в футляры. Поднялся на ноги и услышал, как кто-то кашляет у меня за спиной.

«Не оборачивайся, — сказал я себе. — Просто подожди и позволь им сделать то, на что у тебя не хватает смелости».

Но меня предали рефлексы, выработанные за два года жизни вне закона. Я развернулся, невольно потянув щепотки красного и чёрного порошков; заклинание, которое я твёрдо решил не произносить, уже застыло у меня на губах.

— Возможно, ты передумаешь, — сказал высокий, лениво целясь мне в грудь из арбалета.

Другой держал палицу с коротким древком. Оба носили длинные серые мундиры и широкополые шляпы королевских маршалов. Ни один из них не выглядел взволнованным.

— Почему бы тебе не пойти с нами? — спросил тот, что пониже.

Он был коренастым, с аккуратно подстриженной чёрной бородкой, которая шла к его глазам. В нём виделось что-то слишком утончённое… Вообще-то в них обоих.

— Кто вы такие? — спросил я.

Звук, вырвавшийся из моего горла, был настолько грубым и скрипучим, что только отдалённо напоминал мой голос.

— А на кого мы похожи?

— Вы похожи на маршалов.

Коротышка кивнул.

— Молодец. Я Каеус. — Он ткнул пальцем в напарника. — Это Джакс. Теперь доволен?

— Я сказал, что вы похожи на маршалов, но имел в виду одно: вы одеваетесь, как маршалы.

Их улыбки стали шире. Эти двое слегка изменили позы: они больше не стояли, широко расставив ноги, слегка ссутулив плечи, как стоят дароменские стражи закона. Они выпрямились и стали выше, не такими приземлёнными и бесконечно более высокомерными.

— Привет, братья, — сказал я.

— Видишь, Кае-таус? — обратился высокий к своему коллеге. — Половина историй, которые мы слышали о Келлене из дома Ке, утверждают, что он самый хитрый преступник в истории джен-теп. То, как быстро он разглядел нашу маскировку, говорит о том, что истории правдивы.

Человек пониже указал на лужу блевотины рядом со мной.

— Однако, Джакс-эред, вторая половина историй настаивает на том, что он дурак, и его нынешняя ситуация показывает, что в этом тоже есть доля правды.

— Всё верно, я — парадокс.

Я медленно вдохнул и попытался расслабить мышцы шеи и плеч, готовясь к тому, что будет дальше. Если бы кто-нибудь другой пришёл меня убить, я бы, наверное, не стал сопротивляться. Но джен-теп? Нет, не для того я два года сражался с каждым магом-ищейкой и наёмным магом на территориях, чтобы эта пара прогнала меня в Серый Проход. Может, если я всё сделаю правильно, то убью нас троих.

Звон колокола вдалеке застал меня врасплох. Крики, топот разбегающихся людей, а потом — мужчины и женщины, мчащиеся по переулку от домов справа и слева.

— Похоже, началось, — сказал Джакс-эред.

— Пора идти, меткий маг, — добавил Кае-таус. — Она не любит ждать.

Я не шевельнулся.

— Если вы думаете, что я поверю, будто королева Дарома послала пару…

— Кто говорил о королеве? — спросил Джакс-эред, поворачиваясь так, словно ожидал, что я последую за ним.

— Кроме того, — захихикал Кае-таус, идя за своим товарищем, — судя по всему, у Дарома недолго будет королева.

Глава 46

Сочувствие

Два агента джен-теп вели меня по переулкам и боковым дорогам, пока мы не добрались до одного из дворцовых входов для прислуги. Охранники пропустили нас, даже не кивнув: значит, им либо дали взятку, либо наложили на них заклинание шёлка. Подкупить или околдовать дворцовую стражу Дарома — хороший способ погибнуть или развязать войну. Вот почему я понял, кто в ответе за моё возвращение, ещё раньше, чем мы добрались до дипломатического крыла дворца с его причудливо украшенными апартаментами, меблированными так, чтобы не только привлечь внимание к золотисто-жёлтым локонам их единственной обитательницы, но и чтобы очертаниями и формами польстить её стройной фигуре.

— Ша-маат, — выдохнул я.

Она стояла посреди комнаты, как будто всё время меня ждала, и ранний свет из больших витражных окон отбрасывал призму красок на её длинное, до пола, серебристое платье.

— Дражайший брат, — сказала она со вздохом. — От тебя пахнет… непристойностью.

Даже больше, чем во время наших предыдущих встреч, меня поразило, насколько изменилась Шелла — насколько оба мы изменились. Раньше она прикрывала порядочное, как я считал (пусть и несколько своенравное), сердце доспехами капризности и самодовольства, но теперь всё это стёрли властность и бессовестное сладострастие.

В свои пятнадцать лет она уже была неудержимой силой в нашем клане, а вскоре станет такой силой и при дароменском дворе. Конечно, всё это меня больше не волновало.

— Где Рейчис? — спросил я.

— Полагаю, твой ручной некхек там, где ты оставил его в последний раз.