Убийца любви

Я знаю, что наша история началась неправильно... Брак, который мы заключили, был лишь игрой, где нам предоставили роли пешек... Но со временем, когда засыпать и просыпаться рядом с тобой стало для меня привычным, я вдруг поняла, что влюбилась... Влюбилась в своего мужа, который стал для меня защитником и опорой. Влюбилась сильно, всем сердцем и душой. Так сильно, что порой сама удивляюсь своим чувствам. Я хочу прожить с тобой счастливую жизнь. Такую, о которой мы оба мечтали все эти годы, пока были чужими друг другу людьми. Хочу жить с тобой вдали от всего этого безжалостного мира и жестоких людей. Там, где нас никто не знает...

Я люблю тебя, Виктор Хейз! С Рождеством!

Твоя Мелоди

И снова он опоздал... Проклиная свою судьбу, Виктор с ненавистью взглянул в зеркало заднего вида. Его машина уже проехала половину моста, когда раздался выстрел...

Хлопок, после которого заднее колесо «Audi» лопнуло, и машину занесло в сторону. Обезумевший автомобиль не желал подчиняться водителю, когда тот вдавил педаль тормоза в пол и попытался выровнять руль. Скрип и скрежет металла от удара об ограждение оглушили Виктора.

Всего какая-то доля секунды, и вся его жизнь оказалась перечёркнута черной краской.

Не выдержав силы столкновения, тросы порвались. «Audi» полетела вниз, скрывшись под холодной водой.

***

Джонатан смотрел за тем, как машина Виктора медленно тонет в проливе Ист-Ривер, в очередной раз проклиная несостоявшегося зятя за предательство и гнусную подставу.

— Поехали, — велел он своему водителю, дав отмашку и всем остальным. — Проследи, чтобы не осталось никаких следов, — произнес Харрис, обращаясь к мужчине рядом с собой.

Хищная улыбка, отразившаяся на лице его собеседника послужила лучшим заверением, ведь ему Джонатан мог доверить даже собственную жизнь.

Закери Тернер был одним из его самых верных и преданных людей. Когда тот еще был совсем мальчишкой, Харрис подобрал его на одной из улиц Нью-Йорка, разглядев в нем настоящий потенциал. Будучи внешне очень похожим на Виктора, после небольшой пластики Зак стал двойником Хейза, который всё это время оказывал Джонатану различного рода услуги. Работа, для которой не годился мягкотелый Виктор, с легкостью выполнялась им в обмен на небольшое денежное вознаграждение.

— Все будет выполнено в лучшем виде, — заверил мужчина, сверкнув карими глазами. — Теперь, когда мне ничего не сможет помешать вернуться, я бы хотел приступить к своим прямым обязанностям...

Улыбка коснулась его лица, превращая Закери в точную копию Хейза.

— Нет, — Джонатан был непреклонен, — сейчас не время. Я намерен оттянуть момент встречи с Уокером, а похороны — это самый лучший вариант в сложившейся ситуации. Пока мы будем «горевать» по утрате, он не сунет своего носа в мою компанию. А значит, у нас будет время, чтобы избавиться от него. Я никому не позволю даже думать о том, чтобы забрать у меня мой бизнес! Ни за что на свете!

Высадив Зака у пентхауса Хейза, Джонатан велел ехать домой. Мужчина был вне себя от гнева и никак не мог дождаться встречи с дочерью. Он не мог и не хотел понимать того факта, что Эмили заявилась домой и предстала перед своей, без того полоумной, сестрой, доведя ее до нервного срыва.

— Я никак не могу успокоить Мелоди, — тараторила в трубку Аманда. — Она плачет без остановки. Постоянно бормочет что-то и никого не подпускает к себе. Я не знаю, что с ней делать...

***

Суета и суматоха была буквально в каждом углу особняка. Прислуга носилась из одной комнаты в другую, пытаясь хоть как-то угодить разбушевавшейся хозяйке.

— Зачем ты это сделала?! — развернув дочь к себе лицом и испепеляя ее ледяным взглядом серых глаз, кричала Аманда. — Тебе же прекрасно известно, что Мелоди постоянно сидит на препаратах... Каким местом ты вообще думала, когда заявилась к ней в комнату? Отец убьет тебя, если она всё вспомнит...

Вырвав из рук матери свою ладонь, Эмили недовольно фыркнула.

— Почему вас так беспокоит ее состояние?! Эта тварь решила занять мое место, а вы еще и потакаете ей?!

Крик молодой женщины становился все громче, а вены на висках и шее отчетливее. Не в состоянии вынести еще одну истерику, Аманд,а впервые в жизни, подняла руку на старшую дочь.

Звонкая пощечина стала своеобразной точкой в бесконечном монологе Эмили, заставив ту замолчать.