Убийца поневоле

Он оказался в ненормальном положении мужа, который молится и страстно желает всем своим существом, чтобы появился, материализовался, наконец, тот соперник, о существовании которого он только подозревал, хотя воочию никогда его не видел.

Одиннадцать минут третьего. Осталось сорок девять минут. Это меньше, чем первая часть киносеанса. Меньше, чем время, необходимое, чтобы постричься, если приходится ждать очереди. Меньше, чем время, необходимое для субботнего ужина. Меньше, чем время, за которое можно доехать на автобусе до пляжа и окунуться в воду. Жить, таким образом, осталось совсем-совсем немного. А он ведь рассчитывал прожить еще тридцать — сорок лет! И не раз думал о том, что ожидает его в грядущие годы, месяцы и недели. Однако в действительности у него впереди не долгие годы, а только минуты. Такого просто быть не может.

— Фрэн! — попытался крикнуть он. — Фрэн, иди сюда, вниз! Ты что, не слышишь меня? — Но кляп, словно губка, впитал в себя эти слова.

Наверху внезапно зазвонил телефон, находившийся как раз между ним и ею. Он никогда раньше не слышал такого приятного звука. «Слава Богу!» — подумалось ему, и на глаза навернулись слезы. Это, наверное, звонит тот мужчина. Теперь она сойдет вниз.

И тут же его снова охватил страх. А вдруг он звонит ей, чтобы известить, что не придет? Или, хуже того, сказать ей, чтобы она вышла, и они встретятся еще где-нибудь? И снова он останется здесь в одиночестве, один на один с этим дьявольским тиканьем. Ни один ребенок никогда не испытывал такого ужаса, когда родители оставляли его в темноте и уходили, отдавая свое чадо на милость домового, как этот взрослый уже мужчина, терзаемый страхом, что она уйдет сейчас из дому и бросит его одного.

Телефон все еще звонил. Он услышал ее быстрые шаги — она спускалась по лестнице, чтобы взять трубку. Он снизу мог различить каждое слово, которое произносила она. Таковы уж они, все эти дешевые деревянные дома.

— Алло?.. Да, Дейв. Я только что вернулась. — И потом: — О, Дейв, я в полном расстройстве. У меня было семнадцать долларов наверху, в ящичке моего комода, и они бесследно исчезли, как и ручные часы, которые мне подарил Пол. Больше ничего не пропало, но мне кажется, что, пока меня не было, кто-то проник сюда и обворовал нас.

Стэпп чуть не подпрыгнул от радости, лежа внизу. Теперь она знает, что их ограбили! Теперь она вызовет полицию! Полицейские, конечно, обыщут весь дом и уж наверняка заглянут сюда и найдут его!

Человек, который говорил с ней, очевидно, выразил сомнение в том, что услышал.

— Ладно, я посмотрю еще раз, но я уверена, что и деньги, и часы исчезли. Я прекрасно помню, куда их клала, но сейчас их там нет. Пол рассердится на меня, когда узнает об этом.

Нет, Пол не станет сердиться. Если бы она только спустилась, он простил бы ей все, даже такой тяжкий грех, как утрата столь тяжко заработанных им денег.

Затем она сказала:

— Нет, в полицию я еще не обращалась. Думаю, что надо бы это сделать, хоть и не хочется — из-за тебя, ты же понимаешь. Лучше позвоню-ка сперва Полу в мастерскую. Может, это он взял деньги и часы, когда уходил утром. Помнится, я ему сказала вечером, что часы начали отставать, так что, возможно, он прихватил их с собой, чтобы отрегулировать… Хорошо, Дейв, приходи.

Выходит, он должен сейчас прийти. Значит, Стэпп не останется один в доме. У него сквозь промокший и прилипший к нёбу кляп невольно вырвался горячий вздох облегчения.

Настала пауза, пока она давала отбой. Потом он услышал, как она назвала номер телефона его мастерской: «Тревельян, 45–12», и ожидала, пока они вызывали его. Разумеется, трубку на другом конце провода так никто и не снял.

Тик-так, тик-так, тик-так…

Наверное, телефонистка сказала ей наконец, что телефон не отвечает. Он услышал, как она попросила:

— Хорошо, попробуйте снова связаться. Это мастерская моего мужа, в это время он всегда на месте.

Он взмолился в этой ужасной тишине:

— Да я здесь, прямо под твоими ногами! Не теряй времени! Бога ради, оставь телефон и спускайся сюда!

Наконец, когда и во второй раз никто не ответил, она повесила трубку. Он услышал даже этот тихий, еле различимый звук. О, все доходит до него, все, кроме помощи. Это была такая пытка, которой позавидовал бы сам Великий Инквизитор.

Он услышал ее шаги — она отходила от телефона. Почувствовала ли она по его отсутствию на месте о том, что произошло что-то плохое? Может быть, хоть теперь она спустится вниз и посмотрит?.. О, где же знаменитая женская интуиция, о которой так много говорят?! Впрочем, как можно было ожидать от нее этого? С чего бы связывать ей подвал их дома с тем фактом, что его не оказалось в мастерской? Скорее всего, его отсутствие там ничуть не встревожило ее. Если бы был уже вечер, тогда иное дело, но в это время дня… Он мог пойти на ленч позже, чем в другие дни, или отправиться куда-нибудь, чтобы выполнить чье-то поручение.