Убийца с крестом

– Ну, постарайся прийти, папочка! Хоуи говорил, что ему, наверное, придется пойти на встречу с клиентом, так что мы с Джошуа будет одни-одинешеньки.

Полицейский инстинкт Голда сработал автоматически – что-то было не так. Голд был в полном замешательстве: ему никогда не приходилось проверять этот инстинкт на своей семье. На Анжелике – да, но только не внутри семьи.

– У Хоуи деловая встреча в воскресенье? Что-то это не похоже на нашего мистера Джона Макэнроу[42], на нашего мистера Шесть Сетов По Воскресеньям! Кого же ему так приспичило видеть в воскресенье?

– Да я не знаю. Каких-то юристов, наверное. Он что-то говорил насчет встречи с какими-то юристами.

– По какому поводу?

– Что? – В глазах Уэнди мелькнула тень беспокойства.

– Встреча будет по какому поводу, зайка?

– Ой, папа, у меня нет ни малейшего понятия.

– А где, собственно говоря, Хоуи сейчас? Что-то я его нигде не видел.

– Он говорил, что после службы в шуле

[43] ему надо будет кое-куда позвонить. Он наверняка скоро придет сюда. Он так хотел тебя видеть!

– Да неужели?

– О да, сегодня утром он меня аж три раза спрашивал, придешь ли ты сюда. Он правда тебя любит, папочка.

«Ага!» – подумал Голд.

– А ты не знаешь, зачем это я ему нужен?

– Да мне кажется, никаких особенных дел у него к тебе нет. – Тут ей что-то пришло в голову, и она рассмеялась. – Может, он хочет научить тебя играть в теннис?

Голд выдавил из себя смешок, но глаза его были холодны.

– Как же все-таки замечательно, что ты пришел сегодня. – Уэнди прижалась к нему теснее. Они продолжали кружиться под музыку. По шумному, набитому публикой залу шныряли фотографы, пытаясь поймать «откровенные» кадры: стариков с молоденькими девочками, отцов с дочерьми, матерей с сыновьями. В противоположном конце зала официанты – под «охи» и «ахи» гостей – открыли длинную буфетную стойку. Фотографы поспешили запечатлеть нарезанную печень в формочках и маринованную сельдь. Все выстроились в очередь и принялись нагружать свои тарелки горами разных салатов, свежих фруктов, креветочных коктейлей, грудинками цыплят «тернияки» на деревянных шомполах, рисом и салатом из раков «ньюбург». Взмыленный шеф-повар нарезал толстыми, сочными ломтями первоклассное жаркое и сдабривал его соусом и хреном.

Ансамбль закончил свое попурри постепенным замедлением ритма и вычурно угасающим дуэтом барабана и саксофона-тенора. Несколько пар зааплодировали. Голд взял Уэнди под руку и повел к бару. Чарли Виганд приветствовал их широкой улыбкой.

– Сдается мне, что у нас тут стихийное бедствие, Уэн! – мощно пробасил он.

Уэнди забрала у Чарли мальчика и пощупала у него попку:

– Да, дядя Чарли, действительно бедствие, причем крупномасштабное.

– Не вызвать ли нам пожарных?

Уэнди рассмеялась этой избитой шутке Чарли, которую помнила с детства.

– Не стоит, дядя Чарли, я думаю, что сама справлюсь.

Закинув младенца на плечо, она отыскала взглядом коляску на другом конце зала – там лежала упаковка памперсов.

– Пап, я хотела бы танцевать с тобой еще дюжину танцев, и это как минимум. Но в эту минуту самый главный мужчина в моей жизни – Джошуа.

– Эй, а как же я? – жалобно проскулил Чарли. – Неужели со мной ни разочка не станцуешь?

– Как только вернусь. Как только вернусь! – Она пошла в обход танцующей толпы. – Пап, скажешь Хоуи, куда я пошла, ладно? – крикнула она, обернувшись.

– Девчонка у тебя замечательная! – сказал Чарли.

Голд кивнул.

– Да, Чарли. Хоть что-то в этой жизни у меня получилось на славу!

Чарли искоса взглянул на него, поставил свой стакан на стойку.

– Мне кажется, что Джошуа высказал правильную мысль. Надо бы мне кое-куда прогуляться. – Он указал на свой стакан. – Если кто-нибудь прикоснется к моему виски, арестуй его!

Когда Чарли ушел, Голд повернулся к толпе спиной и оперся локтями на стойку. Подошел бармен.

– Не желаете ли еще порцию, сэр?

– Конечно, почему бы и нет?

Бармен был высокий паре ль с широкой грудью и темной кожей. На голове у него произрастали целые джунгли распушенных кудрей. Нос был широкий, сломанный.

– Странно, на еврея ты что-то не похож.

Бармен осклабился, обнажив белоснежные зубы.

– Гаваец, что ли? – осведомился Голд.

– Самоанец. – Бармен протер свою короткую стойку.

– Из вас получаются хорошие футболисты.

Бармен скрестил руки на могучей груди.

– А из вас – хорошие юристы.

Голд отхлебнул виски.

– Прополощи рот мылом, сынок!

Бармен коротко хохотнул и уставился в некую точку чуть в стороне от правого плеча Голда. Обернувшись, Голд столкнулся взглядом со своей бывшей женой – та злорадно ухмылялась.

– Джек! Как замечательно с твоей стороны, что ты пришел. Мне очень приятно видеть тебя.

Внезапно Голд почувствовал себя мальчишкой, застигнутым за мастурбацией. Возникло паническое желание проверить, застегнута ли ширинка. Он вдруг осознал, что Эвелин – единственный человек на свете, которого он боится.

– Эвелин, ты прекрасно выглядишь!