Убийца с крестом

– Придет день, и ты примешь решение, Джек. Ты каждый день вкалываешь как проклятый, истаптываешь последние башмаки, гоняясь за каждой рванью, стреляешь, дерешься, рискуешь. Но однажды ты примешь решение... Однажды ты спросишь себя: кто на первом месте? Они? Или я? Я и мои интересы? И снова будешь бегать, стрелять. Но помни: здесь тебе не Нью-Йорк. Не это болото. Здесь нет этих вонючек-рэкетиров, собирающих бабки для всего отделения. Здесь не вонючий Манхэттен. Здесь Лос-Анджелес. И у нас самая чистая, самая честная полиция в мире! – Корлисс ухмыльнулся. – Но ты не зевай. Пользуйся случаем. Вот, к примеру, таким, как сегодня. – Он махнул рукой в сторону покерного столика. – Что у нас здесь произошло? Маленькая сделка. Некто работал по другому делу, возможно, даже в другом подразделении, тебе ведь не обязательно это знать, верно? Ну и перехватил один телефонный звонок. Один разговор о скверных ребятах. Довольно интересные вещи услышал, на чем можно сколотить немного бабок без особого труда и хлопот. Просто эти ребята, что навели, не хотели сами туда лезть. Они находились слишком близко, ну, ты мой намек понял... Ну и позвонили тому, кто находился немного подальше. Человеку, которому доверяют, смекнул? А этот человек – я. А теперь и ты тоже. Вот почему мы делим то, что лежит в этом портфеле, на четыре части, понял?

Корлисс замолк, и в комнате стало непривычно тихо. Потянулся за пивом, сделал громкий глоток. Затянулся сигаретой. Потом откинулся в кресле и сунул пальцы за ремень.

– Я говорю тебе все как на духу, Джек: Ты мой напарник, и я не имею права тебе лгать. Я хочу тебе только добра. Ты должен действовать сам, никто за тебя ничего делать не будет. Так что давай, засучи рукава – и вперед. Сперва тебе надо подружиться с хорошими людьми. Пусть они станут твоими клиентами. И работай с ними. По очереди. Как бы по отдельному контракту с каждым, уловил, малыш? Заведешь несколько постоянных покупателей. Все хорошие, порядочные люди. Пара итальянцев. Возможно, пара евреев, адвокаты. Возможно, копы, но из другого отделения. Никаких ниггеров. Никаких педрил. Никаких подонков. Только порядочные люди! Я знаю этих людей, Джек. И хочу познакомить тебя с ними. Ведь мне скоро на пенсию. Ты мой намек уловил?

Корлисс сделал паузу, перевел дух.

– А уж там дальше будешь сам крутиться, Джек. Так уж в мире устроено. Приходится крутиться самому.

С того самого дня и начались поступления денег в красный чемоданчик.

* * *

Было уже начало восьмого и совершенно светло, когда Голд запарковал машину на подземной стоянке Центра Паркера. По проходам сновали полицейские в костюмах-тройках, походившие, на взгляд Голда, скорее на чиновников низшего ранга, нежели на полицейских. Он прошел три квартала по Темпл-стрит до здания уголовного суда. В кафетерии, к его неудовольствию, тоже оказалось полным-полно полицейских – уличные патрульные убивали здесь время в ожидании, пока их вызовут дать показания по их делу. В одном углу полным ходом шла непрерывная игра в покер. Несколько полицейских, узнав его, приветственно помахали рукой.

Голд купил свежую газету и рюмку абрикосовой и сел в уголке с чашкой кофе, мечтая, чтоб в ней было виски. В полуквартале отсюда находился винный магазин, постоянными клиентами которого являлись полицейские, и Голд испытывал сильнейшее искушение заскочить туда до назначенной на восемь встречи с Гунцем. Но он понимал, что не может себе этого позволить. Иногда мужчина просто обязан сказать себе «нет». А те, которые не могут сказать себе «нет», заканчивают дни, таская трехсотфунтовые мешки, или сшибая деньги у четырнадцатилетних мальчишек, или как Тимми Старнс, который уже с десяти утра околачивался по Бродвею в дымину пьяный. А кончил он тем, что средь бела дня вломился в стеклянную витрину ювелирного магазина, а потом месяца три провалялся в госпитале с трубками, воткнутыми в вены.

В 7.40 Голд допил кофе, бросил пластиковый стаканчик в мусорное ведро и вышел из кафетерия, остановившись по дороге у нескольких столиков – пожать руку и обменяться приветствиями со старыми приятелями. В 7.58 он вошел в прохладную, хорошо обставленную приемную шефа полиции Алана Гунца, что располагалась на шестом этаже Центра Паркера.

– Чем могу быть полезной? – спросила Черри Пай.

Черри Пай, личную секретаршу Гунца, звали на самом деле сержантом Шари Пай, и, если верить слухам, она являлась тайной любовницей своего шефа. Мужчина, имеющий жену, троих детей и намерение стать мэром города, не может позволить себе открытую связь.

– Джек Голд. Меня вызвали к восьми к Гунцу.

Черри Пай недовольно скривилась, услышав, как непочтительно называют ее начальника.

– Присядьте, пожалуйста. Господин начальник примет вас через минуту.