Убийца с лицом ребенка

Городской отдел полиции гудел, как растревоженный улей. Весть о задержании полковника Снаткина обсуждалась в каждом кабинете трехэтажного здания из белого камня. Общее мнение сводилось к тому, что воевать с прокурорскими дело не только безнадежное, но и опасное. Если такой гигант как Снаткин, переживший смену трех министров внутренних дел, люстрацию, государственный переворот, пал, как вырванный с корнями дуб, споткнувшись просто на ровном месте, то всем остальным сразу же стало ясно, что в этом городе может меняться власть хоть каждый месяц, но любой полицейский сверчок должен знать, что законы, как и прежде, будут исполняться избирательно. На ежедневной планерке начальник полиции требовал от подчиненных переломить в себе страх перед власть предержащими.

– Мы теперь не менты, не «мусора» – пафосно заявлял он. – Мы новая полиция страны, которая никого не должна бояться, ни прокурора, ни депутата, ни вора в законе. Премии буду давать тем, кто на законном основании составит протоколы против нарушителей закона, какую бы высокую должность они не занимали. Не ссыте, господа полицейские, пока я тут на хозяйстве, все с вами будет о-кей

– Или о-куй, – сострил кто-то из полицейских. Тогда все грохнули от смеха, а шутка-то оказалась пророческой.

Про доллары говорили с уверенностью, что это подстава. Не мог полковник Снаткин брать их в своем кабинете. Это был не кабинет, а проходной двор. С тех пор, как он стал начальником, двери его кабинета на втором этаже не знали что такое замки. Такое хамское отношение к самому себе нравилось не всем. Все-таки, начальник тем и отличается от других, что доступ к нему должен вызывать у подчиненного какой-нибудь трепет, а тут, прости господи, врываешься, а у начальника сидит какая-то баба с подбитым глазом и жалуется на притеснение со стороны полицейских.

Следователь Горпищенко сразу уловил неявную охлажденность и настороженность переходящую во враждебность со стороны работников городского отдела полиции.

– Почему кабинет начальника полиции не опечатан? – спросил он у заместителя Снаткина майора полиции Кочерги.

– Я что, должен был здесь поставить полицейский пост? – с вызовом ответил Кочерга. – Какой смысл его опечатывать, если он практически не закрывается.

– Вы здесь все такие умные? – встрял Василий Васильевич и тут же приказал: – Подгоняй людей, будем проводить обыск в кабинете начальника.

– А вы, извиняюсь, кто такой? – огрызнулся Кочерга. – Ваши документы, пожалуйста, и разрешение на обыск.

– Это майор Скоморох, – сказал Горпищенко. – Он со мной, член следственно-оперативной группы.

– Вы в его кабинете будете полы вскрывать и штукатурку отбивать? – насмешливо спросил Кочерга.

– А что, надо? – удивился коллега Скомороха с большими металлическими зубами во рту.

– Это уже третий обыск кабинета Снаткина в течение нескольких часов. Что вы там ищете? – сказал прищурившись заместитель начальника полиции. На взгляд Горпищенка, Кочерге было лет сорок, на удивление стройный симпатичный мужчина, которому удивительно шла полицейская форма. Кроме того, сразу было видно, что он умен и по-своему бесстрашен, не лизоблюд и не трус.

– Мы не уполномочены давать тебе отчет в наших действиях, – сказал Василий Васильевич, явно ущемленный словами майора полиции. – Твое дело исполнить приказ немедленно и добросовестно. Каков поп, таков и приход, – обернулся он к Горпищенко за поддержкой. – Твоя задача сейчас, – назидательно произнес он, снова уставившись на Кочергу глазами-биноклями, – не оказаться рядом со своим начальником.

– Вы мне угрожаете? – спросил Кочерга нахохлившись, как петух.

– А почему вы говорите о третьем обыске? – спросил Горпищенко, чтобы разрядить обстановку. – Наш опер проводил обыск один раз. У нас появилась необходимость кое-что допроверить.

– Сначала был ваш опер, – спокойно начал объяснять Кочерга, – потом пришли из службы контрразведки, затем появились люди из аппарата полиции области, теперь снова вы. И ни одна сука не поинтересовалась у нас, у местных, где нужно проводить обыск.

– Что вы имеете в виду? – спросил Горпищенко.

– А то, что у начальника полиции есть два кабинета. Первый, который все вылизали до тошноты, так сказать агитпункт демократических перемен, здесь, на втором этаже и обычный, пятизвездочный, двухэтажный, с комнатой отдыха, кухней, кинотеатром и сауной в полуподвальном помещении, имеющим входы и выходы, как с улицы, так и с первого этажа нашего учреждения.

– Вот за это ты и сядешь, – сладострастно произнес Василий Васильевич, – за умышленное воспрепятствование следствию. Ты, гандон, целый день наблюдаешь за нашими действиями и ни разу не указал, что у Снаткина есть еще один кабинет.

– А в каком кабинете стоит аквариум? – спросил Горпищенко.

– Аквариум стоит в обычном кабинете, – ответил Кочерга, но его лицо вдруг потемнело от прихлынувшей крови и на левой щеке запульсировала жилка. – Или вы сейчас извиняетесь, – обратился он к Скомороху, – или я арестую вас за оскорбление полицейского при исполнении им служебных обязанностей.