Убийца Шута

Отец набросал несколько заметок возле этой части текста. Казалось, его внимание привлекло, что деревянные стены Баккипа были построены на стенах более древней крепости, ставших им фундаментом. Потом дерево заменили камнем, но отец задавался вопросами, кто же построил первую крепость, и что потом с ними стало? А с одной стороны был небольшой рисунок, где он прикидывал, как могли стоять каменные стены, когда прибыл Тейкер. Я рассмотрела его. Очевидно, отец считал, что там уже была большая часть замка, и Тейкер только восстановил разрушенное.

Внезапно кот вскочил, и только потом я поняла, что в кабинет вошел отец. Пока он закрывал дверь и снимал потайную петлю, кот уже исчез. Я схватила плащ, скомкала его и засунула подальше на полку. Спрятать свиток, утащенный с его стола, времени уже не было: он шел по коридору, наклоняясь и держа свечу. Я посмотрела на него, и он улыбнулся мне.

— Ах вот ты где, — сказал он.

— Да, — согласилась я.

Он скрестил ноги и без приглашения сел на ковер рядом со мной. Я молчала, и он заговорил:

— Я скучал по тебе за обедом. Ты не пришла поесть с нами.

— Я не проголодалась, — сказала я.

— Я так и понял.

— А после такого долгого многолюдного утра мне хотелось немного побыть одной.

Он кивнул, и что-то в изгибе его рта сказало мне, что он понимает эту потребность. Согнув палец, он постучал по свитку.

— Что это ты читаешь? — невозмутимо спросил он.

— Я взяла его со стойки со свитками. Здесь говорится о Тейкере Видящем, который впервые поднял стены замка Баккип над городом.

— О, да. Задолго до того, как появился сам город.

— Точно. Но кому принадлежали те руины?

Он нахмурился.

— Думаю, это были укрепления Элдерлингов. Камень же использовался для Камней-Свидетелей.

— Но у Элдерлингов была сильная магия. Зачем им крепость? Кто были их врагом? И кто разрушил замок в первый раз?

— Знаешь, это очень хорошие вопросы. Немногие люди задаются ими, и до сих пор, насколько я знаю, никто не может найти ответов.

Разговор прервался, и, чтобы нарушить молчание, я выпалила:

— Когда-нибудь я хотела бы поехать в замок Баккип.

— Правда? Значит поедешь.

Он помолчал, а затем заговорил так, будто слова причиняли ему боль.

— Твой учитель говорил за столом об утреннем уроке.

Я молчала. Глупо, но мне захотелось, чтобы рядом оказался кот. Отец вздохнул.

— Он похвалил детей гусятницы за их знание арифметики. И было очень приятно узнать, что Лаксп умеет читать и писать.

Я ждала. Он слегка откашлялся и добавил:

— Леди Шан спросила, какую пользу принесут цифры ребенку, который будет всю жизнь возиться с гусями? Или что садовник сможет прочитать на земле или в листьях. Она не видит смысла в обучении детей слуг.

— Рэвел умеет читать, писать и считать, — напомнила я. — Мама давала ему списки, он брал деньги и покупал на рынке то, что она просила, и всегда возвращал сдачу. Даже те, кто занимается гусями, должен знать цифры, чтобы сосчитать яйца в гнезде! А Лаксп много узнает о растениях и садоводстве из свитков леди Пейшенс. Кухарка Натмег умеет читать и писать, следит, сколько осталось мешков муки или сколько соли надо, чтобы засолить рыбу на зиму.

— Отличные доводы, — одобрил отец. — То же самое я сказал Шан. А потом я спросил Ланта, как прошли твои занятия.

Лант. Мой отец назвал его Лантом, будто он мой двоюродный брат. Я посмотрела на свои ноги, укутанные в одеяло. Когда на них лежал кот, им было теплее. В животе давило ужасное ощущение, будто там что-то застряло.

— Мне не понравилось то, что я услышал, — тихо сказал отец.

Никто в мире не любил меня. Я сглотнула и с трудом произнесла:

— Я не могла объяснить, — я потрясла головой и почувствовала, как разлетаются в стороны слезы. — Нет. Он не хотел, чтобы я объяснила. Он думал, что знает правду, и не хотел узнать, что ошибается.

Я прижала колени к груди, крепко прижала, жалея, что не могу переломать себе ноги. Что не могу уничтожить себя, чтобы избежать этих ужасных ощущений.

— Я встал на твою защиту, — тихо сказал отец. — Я упрекнул его за то, что он не спросил меня о твоих умственных способностях. И не поговорил с тобой перед началом уроков. Я сказал, что он обманул сам себя. Ты не лгала ему. И я сказал, что у него будет еще один шанс, чтобы начать учить тебя, выяснив все твои знания. И что если он не справится, пусть продолжает заниматься с другими детьми, но я не позволю ему тратить твое время. Мне будет приятно самому заняться твоим образованием и научить тебя всему, что, как я считаю, ты должна знать.

Он сказал все это так спокойно. Я, не дыша, смотрела на него. Он склонил ко мне голову и неуверенно улыбнулся.

— Неужели ты думала, что я могу поступить иначе, Би?

Я кашлянула, а затем бросилась на его колени. Отец поймал меня и прижал к себе. Он так крепко был закрыт, что я совсем не ощутила боли. Но все-таки я почувствовала, как кипит в нем гнев, подобно маслу в закрытом горшке, висящем над слабым огнем. Он заговорил с таким рычанием, как Волк-Отец говорил внутри меня.