Убийца Шута

Тишина плотнее, чем тьма, разделила нас.

Он снова заговорил. Отчаяние наполнило его голос.

— Мне противно просить об этом. Я знаю, что ты выбросил это из своей жизни. Но я должен. Когда я отдохну, когда я все тебе объясню, ты поймешь. Их надо остановить, и только смерть способна на это. Между ними и их деяниями стоишь только ты. Только ты.

Я молчал. Он был не в себе. Шут никогда бы не попросил меня об этом. Он был слеп и болен. Он жил в кошмаре. И по-прежнему боялся. Но теперь он был в безопасности. Ему станет лучше, его разум прояснится. Он снова станет собой. Он будет извиняться. Если вообще вспомнит этот разговор.

— Пожалуйста, Фитц. Я прошу тебя. Они должны умереть. Это единственный способ остановить их, — он мучительно вздохнул. — Фитц, ты убьешь их? Всех. Положишь конец им и ужасам, которые они творят?

Он помолчал и добавил то, что я боялся услышать.

— Пожалуйста. Ради меня.

Глава тридцать вторая

Налёт

По словам местных жителей, в каждом поколении рождается всего один истинный Белый Пророк. Довольно часто ребенок рождается у людей, которые не знают, что в их жилах течет такая кровь. Если семья живет там, где почитают Белых Пророков, устраиваются праздники и торжества. До десяти лет чудесный ребенок воспитывается дома. После этого семья совершает хождение к Белому Острову, который считается родиной Белого народа, а теперь там живут Слуги Архива, — те, кто посвятил себя хранению записей и пророчеств Белых пророков. Ребенка с радостью встретят и возьмут под опеку.

Говорят, каждый сон, приснившийся ему там, будет записан. До двадцати лет он не имеет права читать сохранившиеся пророчества других Белых, чтобы это знание не испортило чистоты его видений. После того, как ему исполнится двадцать, начинается его образование в Архивах.

Один путешественник рассказал печальную историю о Белом ребенке, рожденном в далекой деревне, где народ не знал о Белых пророках. Когда время для нового Белого Пророка пришло, но о ребенке никто не сообщил, Слуги Архива взялись за чтение всех пророчеств, которые могли упомянуть такое отсутствие. Их изыскания повели послов в те отдаленные края. Они вернулись и рассказали печальную историю: бледного ребенка посчитали уродом и дурачком и оставили умирать от голода в колыбельке.

«Хождения Шейкерлума», Риппл Шейкерлум

Когда мы вернулись в Ивовый лес, уже стемнело и сильно похолодало. Фитц Виджилант не так хорошо правил, как отец или Риддл. Лошади знали дорогу домой, но он никак не мог удержать колеса фургона в колеях, как делал отец, и они то и дело выскакивали из них в сугробы, от чего фургон подбрасывало. В темноте, на дороге, укрытой падающим снегом, управлять лошадьми конечно сложнее, чем кажется. Я завернулась в несколько одеял в задней части фургона, беспокоясь об отце, раздумывая о нищем и мечтая поскорее оказаться дома. Я очень устала и чувствовала себя несчастной от того, что про меня так быстро забыли. Не помогло даже то, что Фитц Виджилант и Шан сжались на козлах, закутались в пледы и тихо беседовали, возмущаясь тем, что произошло в городе. Они говорили об отце и Риддле так, будто я глухая и будто мои чувства совершенно им безразличны.