Убийца среди нас

— Да, негусто, негусто, черт побери… — посмотрел на Терехова. — С делом ознакомились?

— Только что прочитал.

— И есть что-нибудь такое?… — но что за «такое», так и не пояснил.

Терехов пожал плечами:

— Да особо зацепиться не за что.

— Значит, кроме Стеклова у нас никакой стоящей зацепки нет? Ну, может, философ что-нибудь еще скажет, но это пока вилами по воде писано.

Терехов был не в курсе дела Стеклова и вопросительно поглядел на Попова:

— Что-то интересное?

Полковник в общих чертах обрисовал новые обстоятельства, сделав упор на то, что предпринято по розыску Гвоздева.

Версия с подожженной машиной Терехова заинтересовала. Как опытный следователь он понимал, что выйти на убийц-гастролеров будет далеко не просто, но портить настроение нам не хотел, тем более, что действительно есть крепкая зацепка.

— Поднажмем и как-нибудь с двух сторон осилим, — воодушевил он нас. И попросил Попова организовать встречу со Стекловым.

— Договорюсь, — пообещал Попов, — но на завтра и только до обеда. Не забывайте и о другой встрече.

Мысль Терехова я понял — он хотел еще раз поговорить со Стекловым о связи Гвоздева с Каменогорском. Только этот вопрос и ничего другого. В прошлый раз у меня, как ни пытался, ничего не получилось. Однако после этого Попову удалось вытянуть из Стеклова про авиабилет Гвоздева из Каменогорска. Может, что еще прояснится? Авиабилет — зацепка что надо. Если хорошо поработать, то можно выйти на след убийцы. Хоть это и тяжко, нудно, но придется установить всех до единого пассажиров того авиарейса. Не может быть, чтобы на Гвоздева никто не обратил внимания.

Меня и Попова обрадовали результаты поездки Терехова в Алма-Ату. Не без его участия, по вновь разосланным приметам, наконец-то удалось установить личности убитых. Ими оказались коммерсанты, и тоже нерусские. Мало того, опросы тех, кто их знал, показали, что они занимались и перепродажей машин. Большой удачей можно считать и совпадение отпечатков следов убийцы с точно такими же отпечатками обуви в лесополосе на Ростовской трассе: высокий каблук с оригинальными бороздками. Бороздки, правда, расплывчатые, но ведь и упор на каблуки мог быть не слишком сильным. Терехов показал отпечатки с места обеих убийств.

— Ну и ну… — покачал головой Попов, придирчиво сравнивая их. — Любопытная вырисовывается картина, любопытная география… — и добавил, что большие каблуки явно свидетельствуют о небольшом или среднем росте их владельца.

— Вполне вероятно, — поддержал я его. — Зачем высокому человеку иметь обувь с высокими каблуками?

— Тот, кто, как вы говорите, скрывается под фамилией Гвоздев, тоже среднего роста, — заметил Терехов.

— Сейчас скажу точнее, — кивнул Попов. Достал тетрадь, полистал: — Ага, вот. Согласно показаниям того же Стеклова, а они с ним как-то мерялись, кто выше, у Гвоздева где-то под метр семьдесят два.

— Чем нас обрадует Сидоров и обрадует ли? — сменил я тему. — По телефону, по-моему, он что-то не договорил.

— Подождем — узнаем, — Попов опять закурил. — Думаю, если бы что было, то озерский начальник милиции мне обязательно позвонил бы.

Долго обговаривали детали дальнейшей связи в ходе расследования убийств. Договорились использовать телефон, фельдсвязь, шифрограммы; не исключались взаимные визиты. Все это будет зависеть от того, как пойдет расследование.

X

Сидоров приехал поздно вечером. Услышав стук в дверь, мы с Тереховым одновременно крикнули: «Открыто!» Он вошел хоть и бледный, но глаза довольно блестели. В левой руке походный портфель, правой автоматически поглаживает бороду. Борода же у Валентина — просто произведение искусства: густая, окладистая, цвета вороньего крыла. Он ее через каждую неделю аккуратно подстригает.

— Наконец-то соизволил явиться! Ну здравствуй, здравствуй! — загудели мы радостно.

— Привет, чинуши. Думал, вы седьмой сон смотрите.

— Пока пятый.

— Не может быть!

— Заходи, кончай у двери столбом торчать.

— Может, и местечко найдете переночевать? — прислонил он портфель к шкафу.

— Койка не занята, я, как видишь, обосновался на диване, — повел рукой Терехов.

— Могу поменяться. Мне диванчик в самый раз. Да и по старшинству положено.

— Кончай, Валь, трепаться, — не выдержал я. — Давай рассказывай, да поскорей.

— Эй, позвольте хотя бы раздеться, привести себя в порядок, черти полосатые!

— Приводи, но побыстрее, а то терпение лопнет.

На этом обмен любезностями закончился, и минут через двадцать Сидоров сидел на кровати. Периодически позевывая, рассказывал.