Убийца танков

Одним из навыков было отрыть большой окоп для орудия. Потом нас учили вручную вытаскивать орудие из окопа и снова ставить в окоп.

При этом не забывали и о сборке-разборке затвора, и о навыках работы с оптическим прицелом. У каждого из орудийного расчета были свои обязанности, и все навыки их требовалось довести до автоматизма.

^{На территории казармы «Лейтенант Мюллер» в Брауншвейге. Сентябрь 1941 г. В центре Гюнтер Хальм.} 

Винтовка или «солдатская невеста» занимала в боевой подготовке тоже отнюдь не последнее место. Она служила не только личным стрелковым оружием, но и частью спортивного инвентаря — держать винтовку на вытянутой руке, поворот направо, потом налево, потом держать на вытянутых руках впереди. Строевые приемы с оружием — оружие к ноге, оружие на караул, на плечо. Иногда строевая подготовка проводилась в противогазе, иногда без него, но почти всегда в каске. Мы спрашивали себя: неужели все это понадобится нам на фронте?

Во время перерыва на обед без сил валились на койку, но все равно требовалось до блеска надраить сапоги и хорошенько вычистить обмундирование. В любую погоду.

На расположенный в четырех километрах полигон орудие приходилось тянуть вручную. Стреляли из малокалиберных снарядов, которые вместе с гильзой вгоняли в затвор. При оценке навыка учитывались не только точность попадания в мишень — довольно большой крытый ящик с песком, — но и скорость обнаружения и захвата цели или целей (если их было несколько). В субботу и воскресенье занятия проводились исключительно на казарменном плацу. Строевая подготовка — приемы с оружием. Если что-то не выходило, градом сыпались угрозы, нередко совершенно незаслуженные. кое-кого гоняли буквально до потери сознания. Я научился точно рассчитывать силы, поэтому выдерживал, хоть и падал в койку без чувств. Чему я научился — так это не лезть в первопроходцы. Из 10 новобранцев нашей группы было двое, кто стремился любой ценой стать первым, однако физических сил на это не хватало, поэтому приходилось их подтягивать, если требовалось, ибо промах одного неизбежно отражался на остальных.

Однажды наш командир взвода оберфельдфебель Линднер объявил: «Мне нужно двое добровольцев». Вперед шагнул почти весь взвод. Вскоре выяснилось, что добровольцев отрядили на чистку нужников, что, разумеется, в восторг их не привело. Что же касается нас, оставалось лишь криво улыбнуться.

^{На полигоне казармы. Отрываем окоп для 3,7-см противотанкового орудия. Ниже, окоп готов.}

^{Учения на песчаном карьере.} 

Я вновь повторил себе уже однажды сказанное: никогда не лезть в добровольцы. Приказали — выполнил, и на этом точка. То, что прикажет твой непосредственный начальник, высший закон. Тут уж нечего пререкаться и морщить нос. Я был фюрером в юнгфольке и в гитлерюгенде, мне было не в новинку самому принимать решения и настоять именно на своей идее. Но теперь все круто изменилось, теперь приказывал не я, теперь приказывали мне.

Однажды вечером после ужина раздался сигнал тревоги. Последовала команда: «Подготовиться к марш-броску и строиться в коридоре». Ничего хорошего это не предвещало. После поверки личного состава на предмет наличия всего необходимого тут же выяснилось, что не все в порядке. Нам заявили, что мы не уложились в нормативы построения. «Через пять минут всей роте в спортивных костюмах выстроиться в коридоре!» И это вовремя мы не успели, последовал новый приказ: «В парадной форме роте выстроиться в коридоре!» Но когда мы вернулись в кубрики, нам предстояло пережить шок: двери всех тумбочек и шкафов стояли настежь, а обмундирование в беспорядке было разбросано по полу. Кому могло прийти в голову запирать шкафчик? Естественно, и на это построение мы вовремя не успели. Результат: «Снять парадное обмундирование, подготовиться к построению в полевом!» На сей раз каждый имел при себе все необходимое, включая противогазы. И тут сигнал: «Газы!». Нам было приказано до блеска вымыть полы в коридорах, после чего протереть их насухо. В противогазах. Не помню, как я добрался до койки. Вообще противогазы использовали весьма часто. Нас учили работать и действовать в противогазах, что отнюдь не легко, поскольку в них дышится с трудом. Вот поэтому при каждом удобном случае подавалась команда «Газы!» Мы должны были чувствовать себя, как в боевой обстановке.

Бесконечные изнуряющие занятия вкупе с придирками доводили нас до отчаяния. Мы были на пределе сил. Лишь гораздо позднее мы поняли, что это были не просто придирки от нечего делать, а элемент подготовки к выживанию в экстремальных условиях, что впоследствии не раз сослужило нам добрую службу и даже уберегло от верной гибели.