Убик

— Мне кажется, — заявил Джо Чип, — будет лучше, если мы сядем в Цюрихе. — Он взял в руки микроволновый аудиофон, входящий в состав шикарного вспомогательного оборудования, установленного в ракетоплане Ранкитера, и набрал индекс направления на Швейцарию. — Если мы поместим его в тот же мораторий, где находится Элла, то сможем одновременно контактировать с обоими; можно даже будет соединить их электронными связями, чтобы они вместе принимали решения.

— Протофазонными, — поправил его Дон Денни.

— Кто-нибудь знает имя директора Моратория Возлюбленных Собратьев? — спросил Джо.

— Герберти что-то там такое, — сказала Типпи Джексон. — Какая-то немецкая фамилия.

— Герберт Шенгейт фон Фогельсанг, — сообщила Венда Райт после минутного раздумья. — Я запомнила его фамилию, — продолжала она, — так как мистер Ранкитер сказал однажды, что она означает — Герберт, чудо птичьего пения. Я, помню, подумала тогда: хорошо бы и мне так называться.

— Выходи за него замуж, — посоветовал Тито Апостос.

— Я собираюсь выйти за Джо Чипа, — сказала Венда задумчиво голосом серьезного ребенка.

— Правда? — Черные глаза Пат Конли неожиданно блеснули. — У тебя в самом деле такие планы?

— Ты и это можешь изменить с помощью своих способностей? — спросила Венда.

— Я живу с Джо. Мы с ним любовники. У нас договор, на основе которого я покрываю его расходы. Я заплатила сегодня утром двери, чтобы он смог выбраться наружу. Если бы не я, он бы до сих пор сидел у себя в квартире.

— И нам не пришлось бы отправляться на Луну, — заявил Эл Хаммонд, присматриваясь к Пат. На лице его была растерянность.

— Сегодня, быть может, и нет, — сказала Типпи Джексон. — Но вообще все равно бы пришлось. Так что какая разница? Как бы там ни было, считаю, Джо, должно быть, приятно иметь любовницу, которая платит его двери.

Она ткнула Джо локтем в бок. Лицо ее разрумянилось, словно ей доставляло удовольствие подобное отстраненное участие в его личной жизни. Джо это удивило. Миссис Джексон производила впечатление человека не от мира сего, но под этой маской, видимо, скрывалось болезненное сексуальное любопытство.

— Найдите мне универсальную телефонную книгу корабля, — попросил Джо. — Надо сообщить в мораторий о нашем прибытии. — Он посмотрел на часы. — Еще десять минут полета.

— Вот она, мистер Чип, — сказал Джон Илд после недолгих поисков. Он протянул Джо тяжелую прямоугольную шкатулку с наборным устройством и буквенной клавиатурой.

Джо отстучал на ней «Швейц», потом — «Цюр» и, наконец, — «МорВозлСобр».

— Словно по-древнееврейски, — сказала Пат у него из-за спины. — Семантические символы.

Наборное устройство задвигалось, отбирая нужные элементы и опуская посторонние; наконец аппарат выбросил перфокарту, которую Джо опустил в специальное отверстие видеофона.

— Возвращаю набранную информацию, — сообщил видеофон металлическим голосом, и перфокарта выскочила наружу. — Номер, мне предложенный, устарел. Если вам нужна помощь, опустите красный бланк в…

— Какого года телефонная книга? — спросил Джо у Джона Илда, который взял ее, чтобы снова положить в стенной шкаф.

— Тысяча девятьсот девяностого — двухлетней давности, — отозвался Илд, посмотрев клеймо на задней стенке шкатулки.

— Это невозможно, — сказала Эди Дорн. — Два года назад этого корабля еще не существовало. Все оборудование здесь новое.

— Может, Ранкитер ввел небольшие изменения? — предположил Тито Апостос.

— С чего бы! — воскликнула Эди. — Когда этот корабль строили, он не жалел ни сил, ни денег, ни новейших приспособлений. Все его сотрудники об этом знают, этот ракетоплан его радость и гордость.

— Был его радостью и гордостью, — поправила ее Франческа Спаниш.

— Я с этим не согласен, — вмешался Джо. Он всунул красную карту в щель на корпусе видеофона и сказал: — Прошу теперешний номер Моратория Возлюбленных Собратьев в Цюрихе, Швейцария. — Потом снова обратился к Франческе Спаниш — Этот корабль так и останется радостью и гордостью Глена Ранкитера, поскольку Ранкитер все еще существует.

Видеофон уже выбросил красную карту с отпечатанными на ней знаками. Джо опустил ее в считывающее устройство. На этот раз компьютеризованный механизм видеофона сработал спокойно: на экране появилось бледное самоуверенное лицо лицемерного и излишне любопытного человека, который руководил Мораторием Возлюбленных Собратьев. Джо с неприязнью узнал его.

— Меня зовут Герберт Шенгейт фон Фогельсанг. Вы хотите обратиться ко мне со своей болью, сэр? Милостиво прошу сообщить мне ваше имя и адрес, на тот случай, если нас разъединят. — Хозяин моратория производил впечатление совершенно спокойного человека.

— Произошел несчастный случай, — сказал Джо.

— То, что мы считаем случайностью, — возразил фон Фогельсанг, — есть лишь проявление воли Господней. В некотором смысле любую жизнь можно назвать случайностью. Однако…

— Я не собираюсь вдаваться в теологические дискуссии, — заявил Джо. — Во всяком случае, не сейчас.

— Однако именно в такую минуту — более чем когда-либо — религия дает наибольшее утешение. Умерший был вашим родственником?