Убить бессмертного, или Электрическая церковь

Я вдохнул, зажмурился и залпом выпил. Потом сморщился и со стуком поставил кружку на стол. Организму очень хотелось отторгнуть выпитое, и я его понимал. Вскоре жжение ослабло и превратилось в приятное тепло. Я расслабился и поманил жестом Мелоди, чтобы принесла еще, и с ухмылкой ткнул пальцем в Неда.

Нед не послушал Кева. Он все болтал и болтал о том, как пугают его эти монахи и какие дураки эти добровольцы, и тут позади него открылась дверь. В бар ворвались дождь и ночной ветер, а за ними вошел монах. Сначала никто не обратил на него особого внимания. Монахи любят заходить в бары, прочитать проповедь и уйти. Этот встал прямо за Недом, наклонил свою пластмассовую башку и начал слушать. У меня возникло странное ощущение — мошонка поджалась, волосы на руках встали дыбом. Я вспомнил о трех монахах, которые за нами сегодня таскались, и сел прямее, вперив взгляд в железного дровосека.

— Мне понятно ваше отвращение к этой концепции, — сказал тот низким голосом с искусственными обертонами. — Когда-то и мне оно было не чуждо.

В баре стало тише; чувствовалось, что на нас обратили внимание. Конечно, монахи заходят в общественные места, проповедуют и терпят, что их не слушают, но сейчас все выглядело иначе. Завсегдатаям «Пикеринга» не нравятся неожиданности. Не для того мы сюда приходим. Мы хотим заключать сделки, строить планы и напиваться вусмерть.

Нед поморщился, но не обернулся. Просто припал к изрезанной столешнице.

— Я хотел бы побеседовать с вами о бессмертии, если позволите, мистер… Маллер, верно? — продолжал монах. Они всегда знают имена. Беспроводной обмен данными с матерью-церковью, оптическое распознавание лиц — за пару секунд сделают твой снимок и идентифицируют, как дроиды. Только это не андроиды, а киборги: тело робота, мозг человека. Все они когда-то были обычными людьми, как я. — Это займет всего пару минут, и я буду очень благодарен, если вы уделите мне время.

Посетители косились на Неда краем глаза — открыто пялиться нельзя, чтобы не потерять авторитет, однако всем было любопытно. Уличные проповеди — дело привычное, но вряд ли кто-то видел, как монахи пытаются обратить конкретного человека в свою веру. Каждый день на улицах становилось все больше железных дровосеков. Они твердили, как замечательно быть бессмертным, работать на ядерном топливе и не чувствовать боли. Хрен мне в задницу, если я иногда не задумывался: а вдруг эти чертовы монахи правы? Любопытство разъедало хладнокровную крутизну, которую мы напускаем на себя двадцать четыре часа в сутки.

Нед был не рад такому вниманию. Он даже не стал притворяться крутым, только еле слышно пробормотал в кружку:

— Нет!.. Нет, я очень занят…

Я внимательно смотрел на монаха. Подчиняясь слепому инстинкту, моя рука двинулась в карман плаща. Бояться не было смысла, монахи всегда вели себя пристойно. Но я напрягся, словно под прицелом.

— Понимаю, — вежливо отозвался монах. Он (или правильнее сказать «оно»?) стоял совершенно прямо, и улыбка, выгравированная у него на лице, не дрогнула. — Уверяю вас, я понимаю. Время — ваше проклятие, мистер Маллер. Недостаток времени. Все требует времени, а у вас его так мало! Что приводит меня к важнейшему вопросу, который задает человечеству Электрическая церковь: как можно достичь спасения, если на это нет времени? Как можно победить грех за время, что вам отведено?

В баре стало почти тихо. Люди перестали притворяться и повернулись, желая получше видеть, что происходит. Когда монах двигался, мы слышали тихое жужжание крошечных моторчиков и всякой гидравлики.

— Вспомните, каких успехов достигло человечество за последние века в технологии: квантовые компьютеры, телепортация, пусть и ограниченная, генная инженерия… Именно нам предназначено раскрыть тайны мультивселенной. Божественный замысел гласит, что мы должны изучить силы природы и поставить их себе на службу. Почему Он создал нас такими? Мы должны обрести спасение с помощью прогресса. Но спасение не вывести на экран компьютера. Спасение нельзя телепортировать. Спасение не вставить в гены. Спасение нужно обрести, мистер Маллер. Хотя преуспела в этом лишь горстка людей. Вы знакомы хоть с одним? — Монах секунду смотрел на Маллера, потом повернулся к остальным. — А вы? Или вы? Хоть кто-нибудь?

Монах чуть двинулся; ряса зашуршала.

— Конечно, нет! Вы слишком мало прожили. Вам приходится работать, получать йены, жить. Есть, спать, любить, испражняться и бороться, бороться, бороться за жизнь. — Голос монаха падал и поднимался идеально откалиброванными волнами, гудел усиленными басовыми частотами. — Я — первый шаг в верном направлении. Господь все предусмотрел и указал нам Путь!

Он понизил тон и продолжил тише, так, чтобы его слышали только посетители бара: