Убить Отца

Тем временем Данте отослал Минутилло на парковку, чтобы тот сделал пару звонков, а сам остановился невдалеке от входа, заявив, что ему нужно покурить. Ему хотелось попрощаться с Коломбой. Он с сожалением думал, что никогда больше не увидит эту зеленоглазую сотрудницу полиции. Во-первых, женщина была красивой и необыкновенной – а он давно уже не встречал красивых женщин, – а во-вторых, вскоре ему предстояло вновь остаться наедине со своими призраками. В этот момент из туалета, вытирая ладони о брюки, вышел Сантини. Он заметил, что Данте один, и в его глазах мелькнул хищнический огонек. Полицейский бегом преодолел разделяющие их несколько метров и схватил его за руку.

– Какого хрена?.. – выронив пачку сигарет, воскликнул Данте.

Сантини зажал ему рот и затолкнул в одну из кабинок. Это был крошечный, без единого окна, провонявший дерьмом нужник.

Сантини захлопнул дверь. Стало темно. В сером сумраке виднелся только его черный силуэт и мерцающие глаза. Густая темнота невыносимо давила Данте на виски. Сантини убрал руку от его рта, но он не закричал. Он не мог издать ни звука. Данте показалось, что стены смыкаются, и у него подкосились ноги. Он бы упал, но Сантини схватил его за воротник плаща:

– Боишься замкнутых пространств, да? Спорю, ты и темноты боишься. Наверное, ночничок в форме уточки держишь у кровати?

Данте не отвечал и старался лишь не потерять сознания. Прошлое ослепительно засверкало и громом отдавалось в его ушах. Голос Сантини звучал глухо, словно из-за бетонной стены.

«Из-за стены силосной башни».

– Пусти, – попытался сказать Данте, но язык прилип к гортани.

– Бояться надо меня. Будешь доставать нас россказнями про свисток или еще как-то полезешь в это дело – и я тебя закопаю. Зарою в землю с трубкой для дыхания, понял?

Но Данте не понимал ни слова. Все заглушал голос Отца. Голос возвещал Закон свой с вышины. Он говорил, что Данте снова ошибся, повторяя то, чему научил его Отец, и должен покарать себя. Должен взять розгу и бить себя по больной руке. Бить под счет Отца.

Данте попытался поднять невидимую розгу, но Сантини схватил его за руку:

– Не дергайся. Просто скажи, что понял. Говори!

Данте нашел во тьме башни окошко в настоящее и с трудом выкарабкался обратно в зловонный сортир, снова оказавшись лицом к лицу с полицейским. Но возвратилась лишь малая его часть, достаточная, чтобы пошевелить губами и сказать, что он все понял. Хоть и не знал что. Или забыл. Он почувствовал себя легким. Разреженным.

Сантини отпустил его, распахнул дверь и вышел. Поток света ударил Данте, как электрический разряд. Он упал на колени на мокрый кафель, поднялся на карачки и по нечистотам пополз к выходу.

На глазах у Коломбы Сантини сел в машину и, вспоров колесами гравий, унесся прочь. Она недоуменно замерла и тут же увидела, как из туалета выползает Данте.

Коломба опустилась на колени, чтобы приподнять ему голову. В тот же момент Минутилло оборвал телефонный разговор и, проклиная себя за неблагоразумие, побежал к ним.

– Как вы? Что произошло? – спросила она.

– Ничего. Оставьте меня, – пробормотал Данте.

– Слышали, что он сказал? Оставьте его в покое, – сказал из-за ее спины Минутилло, не слишком любезно оттолкнул ее в сторону и склонился над Данте. – Можешь держаться на ногах?

– Если поможешь.

Минутилло подхватил его под мышки и поднял. Брюки и плащ Данте насквозь промокли и пропитались нечистотами. Адвокат снял с себя пальто и завернул в него Данте:

– Сейчас отвезу тебя домой.

– Господин Торре, – сказала Коломба, – подождите секундочку.

Он поднял глаза.

– Я видела, как Сантини убегал. Он вам что-то сделал?

Данте покачал головой:

– Это не важно.

– Для меня важно.

– Пустые слова и никаких свидетелей. – Данте показал на закусочную, из которой в этот момент, притворяясь, будто их не видит, выходил Де Анджелис. – Сами видели их реакцию. Неужели вы думаете, мне кто-то поверит?

– Вам верю я.

– Во всем, кроме главного, насколько я могу судить.

Данте позволил адвокату увести себя прочь. Коломба пнула попавшийся под ноги камень, но легче ничуть не стало. Наконец в ней настолько вскипело бешенство, что она решила дать ему волю и запрыгнула в машину.

– Куда едем, госпожа Каселли? – встряхнулся Альберти.

– В центральный участок. И вруби долбаную сирену.

Альберти набрал скорость. Стоило ему замедлиться на перекрестке, как Коломба приказывала поддать газу.

Они добрались до улицы Сан-Витале, как раз когда автомобиль Сантини заезжал в ворота участка. Коломба выскочила из машины и сунула в лицо постовому удостоверение. Когда Сантини открыл дверцу, она уже стояла перед ним.

– Каселли? Какого хрена тебе надо?

Она пнула его в лицо. Получив по подбородку носком армейского ботинка, Сантини с искрами из глаз рухнул обратно на сиденье.

– Еще раз сунешься к Торре – и тебе не поздоровится, – сказала Коломба.

– Совсем сдурела? – заплетающимся языком произнес он и схватился за дверцу, пытаясь подняться. Но тело обмякло, как у нокаутированного боксера, и руки его не слушались.

– Ты меня слышал.