Убить пересмешника

– Бросьте, Гек, - прервал Аттикус. - Нам пора в город.

Они уехали, а мы с Джимом пошли к дому мисс Стивени. Сели на крыльце и стали ждать Зибо с его машиной.

Джим сидел ошеломлённый и растерянный. Мисс Стивени сказала!

– Гм-гм, бешеная собака в феврале… кто бы мог подумать? Может, она была никакая не бешеная, она просто так одурела? По хотела бы я видеть физиономию Гарри Джонсона, когда он вернётся из Мобила и узнает, что Аттикус Финн пристрелил его собаку. Пари держу, пёс просто набрался где-то блох.

Мисс Моди сказала - мисс Стивени запела бы по-другому, если б Тим Джонсон всё ещё гулял по нашей улице, а выяснится всё очень быстро, голову пошлют в Монтгомери.

Джим, наконец, раскрыл рот:

– Видела Аттикуса, Глазастик? Нет, ты видела, как он стоял?… Вдруг его вроде как отпустило, и как будто ружье не отдельно от него, а тоже его рука… и так быстро всё, раз-раз… а я, прежде чем во что-нибудь попаду, десять минут прицеливаюсь…

Мисс Моди ехидно улыбнулась.

– Ну-с, мисс Джин Луиза, - сказала она, - ты всё ещё думаешь, что твой отец ничего по умеет? И всё ещё его стыдишься?

– Не-е… - кротко сказала я.

– В тот раз я забыла тебе сказать - Аттикус Финч не только играл на окарине, он был в своё время самый меткий стрелок на весь округ Мейкомб.

– Самый меткий стрелок… - эхом повторил Джим.

– Совершенно верно, Джим Финч. Подозреваю, Что теперь ты тоже запоешь другую песенку. Надо же додуматься - вы даже не знаете, что вашего отца ещё мальчишкой прозвали Финч Без Промаха? Да ведь в те времена на «Пристани» он, бывало, если с пятнадцати выстрелов подстрелит только четырнадцать голубей, так уже горюет - ах, я патроны зря трачу!

– Он нам ни разу про это слова не сказал, - пробормотал Джим.

– Вот как? Ни разу ни слова?

– Да, мэм.

– Почему же он никогда не охотится? - удивилась я.

– Пожалуй, я могу тебе это объяснить, - сказала мисс Моди. - Что-что, а твой отец прежде всего благородная душа. Меткость тоже дар божий, талант… Но, конечно, надо его совершенствовать, упражняться, а ведь стрелять в цель - не то что, к примеру, на фортепьяно играть. Я так думаю, в один прекрасный день он понял, что бог дал ему несправедливое преимущество над живыми существами, и тогда он отложил ружье. Наверно, решил - буду стрелять только в крайности; а вот сегодня была крайность - он и стрелял.

– По-моему, он должен гордиться, - сказала я.

– Одни только дураки гордятся своими талантами, - сказала мисс Моди.

Подкатил мусорщик Зибо. Он достал из машины вилы и осторожно поддел ими Тима Джонсона. Кинул его в кузов, потом полил чем-то из бидона землю на том месте, где Тим упал, и вокруг тоже.

– Покуда никто сюда не подходите! - крикнул он.

Мы пошли домой, и я сказала Джиму - вот теперь нам будет что порассказать в понедельник в школе, и вдруг Джим на меня как накинется:

– И не думай рассказывать!

– Ещё чего! Непременно расскажу! Не у всех папа самый меткий стрелок в целом округе!

– По-моему, - сказал Джим, - если б он хотел, чтоб мы про это знали, он сам бы нам рассказал. Если б он этим гордился, так рассказал бы.

– Может, он просто забыл, - сказала я.

– Э, нет, Глазастик, тебе этого не понять. Аттикус и правда старый, но мне всё равно, чего он там не умеет, мне всё равно, пускай он ничего на свете не умеет.

Джим подобрал камень и с торжеством запустил им в гараж. Побежал за ним и на бегу крикнул через плечо:

– Аттикус - джентльмен, совсем как я!

11

Когда мы с Джимом были маленькие, мы не отходили далеко от дома, но когда я училась во втором классе и мы давно уже перестали мучить Страшилу Рэдли, нас стало тянуть в центр города, а дорога в ту сторону вела мимо миссис Генри Лафайет Дюбоз. Её никак было не обойти, разве что дать добрую милю крюку. У меня с миссис Дюбоз уже бывали кое-какие столкновения, и мне вовсе не хотелось знакомиться с нею ближе, но Джим сказал, надо же когда-нибудь и вырасти.

Миссис Дюбоз жила одна с прислугой негритянкой через два дома от нас, в домике с открытой террасой, на которую надо было подниматься по крутым-прекрутым ступенькам. Она была старая-престарая и весь день проводила в постели или в кресле на колёсах. Говорили, среди своих бесчисленных шалей и одеял она прячет старинный пистолет, с ним кто-то из её родных сражался в Южной армии.

Мы с Джимом её терпеть не могли. Идёшь мимо, а она сидит на террасе и сверлит тебя злым взглядом, и непременно пристанет - а как мы себя ведём? - и начнёт каркать, что из нас выйдет, когда мы вырастем, - уж конечно, ничего хорошего! А ходить мимо неё по другой стороне улицы тоже смысла не было - тогда она начинала орать на весь квартал.

Ей никак нельзя было угодить. Скажешь ей самым весёлым голосом: «Привет, миссис Дюбоз!» А она в ответ: «Не смей говорить мне «привет», скверная девчонка! Надо говорить: «Добрый день, миссис Дюбоз!»