Убить Сталина

От его прежней сухости не осталось и следа. На какое-то время у Таврина появилось ощущение, что он общается с приятелем. В реальную действительность возвращала только форма СС, что сидела на плечах Грейфе в этот раз как-то особенно щеголевато. На кителе невозможно было отыскать ни одной складочки, а к соринкам, что оказывались на его форме, он относился столь же беспощадно, как к неприятелю. Как-то все это не было похоже на прежнего Грейфе.

Оберштурмбаннфюрер Грейфе поднял свой кожаный саквояж и поставил его на стол. Старый, затертый по бокам, в трех местах прошитый суровыми нитками саквояж, днище которого было скреплено металлическими скобами, лет двадцать назад он наверняка являлся предметом гордости для обладателя. Но сейчас — ветхость, перешитая вдоль и поперек суровыми нитками, а потому самое разумное — донести его до ближайшего мусорного бака. Но, судя по скобам, что скрепляли днище, и по замкам, что стягивали кармашки портфеля, можно было предположить, что хозяин этой вещью дорожил.

Никто никогда не видел, как оберштурмбаннфюрер открывал этот саквояж, и по поводу его содержимого у курсантов диверсионной школы ходили самые разнообразные версии. Таврин испытал самую настоящую неловкость, когда Грейфе щелкнул массивными крепкими замками.

Он ожидал увидеть папки, заполненные ценными документами, приказы Гитлера, донесения Ставки, но вместо этого оберштурмбаннфюрер выставил на стол весьма массивную шкатулку из березового капа и спросил:

— Вы знаете, какое значение мы отводим предстоящей операции?

— Так точно, господин оберштурмбаннфюрер, — энергично ответил Таврин, во все глаза рассматривая шкатулку.

Вещь весьма добротная, такие шкатулки любят делать в России мастера по дереву. Береза — материал благодарный, а слоевище капа создает неповторимый узор, так радующий взор. Другого такого узора в природе не существует! Приподняв крышку шкатулки, Грейфе положил на стол Звезду Героя Советского Союза.

— Теперь вы не Таврин, а заместитель начальника отдела контрразведки СМЕРШ Тридцать девятой армии Прибалтийского фронта майор Петр Иванович Маврин. Вам даже не надо будет привыкать к новой фамилии, они почти одинаковы. В дальнейшем мы к вам так и будем обращаться. Так что привыкайте. Вы поняли меня?

— Да, господин оберштурмбаннфюрер, я — майор Маврин.

— Вот и отлично. Это ваша медаль. Она поможет завоевать доверие окружающих.

— К этой звезде полагается орден Ленина.

— А вот и орден Ленина. Два ордена Красного Знамени, орден Красной Звезды, орден Александра Невского, — Грейфе аккуратно укладывал на стол боевые награды. СМЕРШ — вас что-то смущает?

— Я хотел спросить, кому принадлежит эта Золотая Звезда Героя?

— Ах, вот вы о чем? Это не должно вас волновать, здесь все чисто. Все наши диверсанты имеют фальшивые документы, а у вас они подлинные.

— Мне это известно.

— Сейчас не тот случай, чтобы рисковать операцией «Возмездие» из-за таких мелочей. А Звезда Героя принадлежала одному генерал-майору, который попал к нам в плен под Курском. Мы предложили ему сотрудничество, он отказался. Но это уже дело прошлого. Взгляните сюда. — Оберштурмбаннфюрер вытащил газету «Правда».

— Что это?

На первой странице был напечатан портрет Таврина, а ниже двумя столбцами список награжденных Указом Президиума Верховного Совета, майор Маврин значился в этом списке семнадцатым.

Оберштурмбаннфюрер довольно улыбнулся:

— Вижу, что сюрприз удался. Никому и в голову не придет, что газеты фальшивые. Отпечатаны они именно для вашего случая. Но это еще не все. — Грейфе вытащил из саквояжа похожую шкатулку, правда, немного больших размеров. — Вы догадываетесь, что это такое?

Майор пожал плечами:

— Обычная шкатулка, у нас в России их продают на каждом базаре.

Оберштурмбаннфюрер Грейфе одобрительно кивнул:

— Это хорошо, что продают. Так вот, смею вас заверить, что в этой вещице находится очень мощное взрывное устройство. Оно будет вмонтировано примерно в такой же саквояж, — он любовно погладил шероховатую затертую поверхность кожи. — Но предупреждаю, это будет всего лишь запасной вариант. Вы им воспользуетесь в крайнем случае, если Сталина не удастся поразить из «панцеркнакке».

— Где лучше применить это взрывное устройство?

— Сталин любит бывать в Большом театре, не пропускает ни одной премьеры, а седьмого октября как раз должна состояться премьера спектакля «Лебединое озеро». Вы возьмете портфель, поставите его недалеко от ложи Сталина и уйдете из театра, а потом по радиосигналу ваш партнер взорвет мину.

— Значит, будет второй?

— Да.

— Как же я пронесу мину в театр, меня же могут проверить на входе, — усомнился новоиспеченный майор Маврин.

— Это исключено. Фронтовиков в Большом театре досмотру практически не подвергают, мы уже узнавали. — Широко улыбнувшись, он добавил: — Доверяют. А потом, у кого поднимется рука обыскивать Героя Советского Союза?

— Тоже верно.