Убить Троцкого

Информация о том, что хитровский пахан Храмовцев наметил взять крупную, по любым меркам, добычу, окольными путями дошла до Анны Генриховны. Поэтому, легко обработав простоватую Катюху, она была в курсе всех планов Храма – привыкшего к Катюхе и не принимавшего ее всерьез, очень осторожного, но прозевавшего у себя под носом информатора.

«Здесь пахнет большими деньгами… Даже не большими деньгами, а огромным состоянием, – отправив наивную дуру назад, Анна Генриховна продолжала размышлять, направляясь в штаб анархистов, где вокруг нее сплотилась группа авантюристов, всецело полагающихся на ее изворотливый ум. – Что ж, пусть эти крепкие и умелые парни – Храмовцев и Муравьев с друзьями – проделают всю работу… Смеется тот, кто смеется последним… А там я одним махом отделаюсь и от них, и от своего окружения… Выполнив поручение покойного Орлова, я порву все нити, связывающие меня с прошлым. – Коварная улыбка коснулась ее красивого холодного лица. – Скоро у меня будет все: власть, красота, успех – все, о чем я мечтала в юности… И горе тем, кто попытается встать на моем пути…»

Утром Михаил, неожиданно появившийся раньше времени в кабинете Чернова, приложил все усилия, чтобы заполучить этого мрачного типа к себе на торжество, специально устроенное для этой цели. Артисту – такую кличку они, не сговариваясь, дали эксцентрику Подольскому – необходимо было лично встретиться с героем, которого он должен изображать. Кроме этого, требовалось усилить и закрепить доверие, которым проникся Чернов к группе Муравьева.

К счастью, на сегодняшний вечер Чернов ничего не планировал, и он согласился с удовольствием, подумав, что совместит приятное с полезным – отдохнув от навалившихся проблем, еще раз, в домашней обстановке прощупает, чем дышат ребята, на которых он имеет свои виды.

Вечер удался. Накрытый стол, выдержанный в пуританско-революционном стиле, не поражал разнообразием закусок. Но добротность снеди подчеркивала венчавшая стол двухлитровая бутыль разведенного медицинского спирта.

Расслабившись, заметно покрасневший председатель комиссии добродушно посмеивался, либерально-вальяжно реагируя на фривольные, политически заостренные шутки Артиста.

По заранее разработанному сценарию друзья, наперебой демонстрируя свое бескорыстие, мечтали о кампанелловском «Городе солнца»[29], о мире, свободе, братстве.

Чернов пил спирт, смеялся шуткам и, как ему казалось, мудро улыбался наивным мечтам молодежи. В конце вечера, уже садясь в поджидавшую его у подъезда машину, он, покровительственно похлопав Михаила по плечу, сообщил, что их ожидает очень ответственная работа, к которой допускаются наиболее преданные делу революции люди.

На следующий день, ровно в восемь, друзья появились у здания комиссии. Пропуска и удостоверения сотрудников уже ожидали на проходной. Расписавшись и получив их, они прошли к приемной Чернова. Секретарша сообщила, что Сергей Яковлевич еще не прибыл. И только спустя час в помещение ввалился, кроя матом какого-то начальника караула, опухший от ночных возлияний Чернов. По-видимому, вчерашнюю гульбу у Муравьева он продолжил в других местах и был до сих пор еще подшофе.

Пригласив друзей к себе в кабинет, он хитро подмигнул. По его мнению, вчерашнее совместное застолье сблизило их и разрешало ему быть накоротке:

– Как себя чувствуете, орлы? – И, не ожидая ответа, указав им рукой на стулья, добавил: – Вижу-вижу, что в форме… Мне – старику, такие перегрузки противопоказаны…

Достав из тумбочки стола бутылку коньяка, не стесняясь их, он налил с полстакана янтарной маслянистой жидкости, ахнул ее и, сморщившись, пробормотал:

– Вам не предлагаю – молоды еще…

Затем он спрятал бутылку и, усевшись за свой стол, сразу преобразился. Лицо его приняло строгое выражение.