Убить волка (СИ)

— Бояться нечего, — холодно произнёс Чан Гэн. — Все, кто хоть чего-нибудь стоят, или сражаются на передовой, или с честью пали на поле брани. В столице остались одни трусы. Им не хватило смелости поехать на фронт и сразиться с врагом, они только и годятся на то, чтобы детишек пугать. Неужели ты всё ещё дитя?

«Да! Я все еще дитя!», — обиженно подумал наследный принц.

Словно прочитав его мысли, Чан Гэн едва заметно улыбнулся: «Может, пока он и дитя, но вскоре это изменится».

Вдруг солдат императорской гвардии с копьем в руках закричал:

— Ваше Высочество! Наследный принц! Сюда!

Маленькому принцу хотелось откликнуться на зов, но Чан Гэн крепко держал его за одежду.

Мальчик с трудом стоял на ногах. Не успел он сделать хотя бы шаг, как его лицо заляпали брызги крови — императорского гвардейца прямо на его глазах разрубили пополам. Отряд тяжелой брони возник, словно из ниоткуда...

Тем временем, окруженный мятежниками Ли Фэн наконец понял, что вместо императорского дворца его привели в незнакомое безлюдное место. Его сердце от ужаса забилось где-то в горле, а в душу закрались страшные подозрения. Он резко обернулся и спросил:

— Что происходит? Подданный Фан, куда вы нас ведете?

Фан Цинь не утруждал себя тем, чтобы упасть на колени или хотя бы склонить голову в поклоне, а невозмутимо продолжил путь. Наконец он отчетливо и во всеуслышание произнес:

— Ваш подданный желает представить доклад трону.

Ли Фэн не поверил своим ушам:

— Что ты несешь?! Стойте! Мы приказываем вам остановиться!

Никто его не слушал. Стоявшие слева и справа от него фальшивые стражники подтолкнули драгоценное тело императора, вынуждая его продолжить идти.

— Ваш подданный желает выдвинуть обвинения против Янь-вана, четвёртого принца Ли Миня, — четко проговаривая каждое слово, произнес Фан Цинь. — Он вступил в сговор с бесчестными купцами и бессовестно торговал должностями при императорском дворе, прикрываясь ассигнациями Фэнхо. Это первое совершенное им тяжкое преступление. Будучи потомком императора, он не питал к нему ни капли сыновней почтительности. Наоборот, он полюбил ночевать в поместье Аньдинхоу, желая снискать расположение армии. Кроме того, даже приняв титул циньвана, он продолжил называть Аньдинхоу «ифу». Всё это время он явно скрывал от нас свои коварные помыслы. Это второе совершенное им тяжкое преступление...

Только полный дурак не догадался бы, к чему всё идет. Ошарашенный и испуганный Ли Фэн воскликнул:

— Фан Цинь, что ты задумал?!

— Ваше Величество, ваши подданные устроили засаду, чтобы поймать предателя, — почтительно произнес Фан Цинь. — Вскоре оскорбивший вас мятежник будет мертв. Несмотря на свои скромные способности, ваш подданный решил взять пример со своих мудрых предков. Раз на предателя не удалось найти управы, мы готовы пожертвовать жизнями, чтобы избавить императора от предателей!

Не успел он договорить, как присутствующие подхватили его слова и закричали хором:

— Избавить императора от предателей!

Ли Фэн опешил. Его окружили полные незнакомцы, а свирепые переодетые гвардейцы буравили его злобными взглядами. Раньше ему казалось, что он хорошо знает своих придворных чиновников. Теперь они напоминали злых духов с синими мордами и торчащими клыками, накинувшими человеческую шкуру и готовыми в любой момент вонзить в него клыки.

И это были государь и его подданные.

Разве император У-ди допустил бы подобное, когда находился у власти?

А покойный император Юаньхэ?

Ли Фэн понимал, что ему никогда не превзойти императора У-ди, посвятившего всю жизнь завоеванию новых земель, но неужели он правил хуже родного отца, которого в глубине души презирал?

Трудно было смириться с подобным положением дел.

Однако, как ни горько было это признавать, похоже, именно так все и было. В годы правления Юаньхэ иностранцы не осаждали столицу, а мятежники не пытались несколько раз его свергнуть.

В этот момент Ли Фэн не испытывал ни ужаса, ни гнева. Небожители словно отвесили ему пощёчину. С того момента, как он унаследовал трон, прошло более трёх тысяч беспокойных дней и ночей. Ли Фэн трудился от рассвета до заката, но всё напрасно. Может, лучше было трусливо рыдать, находя утешение в женских объятиях?

Перед хладнокровными мятежниками он окончательно разочаровался в себе.

— Хорошо... — Ли Фэна затрясло. — Вы и в самом деле... проявили отвагу!

Фан Цинь низко склонил голову, избегая смотреть ему в глаза. К тому времени отпала необходимость изображать верного государю благородного чиновника.

— Ваше Величество, прошу прощения. Ли Минь рукой затмил небеса, ни во что не ставил законы и проявил неуважение к предкам. Вашим слугам, редающим о благе страны, ничего не оставалось, кроме как пойти на крайние меры. Наш дерзкий поступок заслуживает суровой кары. Но подумайте, о том, насколько серьезную угрозу представлял предатель! У него ведь есть сообщники по всей стране. После смерти Янь-вана они непременно поднимут мятеж. Ваше Величество, проявите благоразумие и прикажите немедленно от них избавиться.

Ли Фэн заскрежетал зубами.

— Ты ещё смеешь угрожать нам?!