Ублюдки

Колян Грызлов ожесточённо жал на кнопку звонка, с каждым нажатием всё больше теряя надежду. Он решил уже было уходить, как дверь внезапно открылась.

– Коля, – обрадовалась соседка, – здравствуй, мальчик, заходи. Ты просто так или чего-то нужно?

– Соль кончилась, Вакаронна, – тут же приободрившись, деловито сказал Колян. – Соли маленько не отсыпете?

– Конечно, конечно, – засуетилась Ворона. – Да ты проходи в комнату, не стой на пороге, я сейчас.

Как только она скрылась на кухне, Колян молниеносно подскочил к комоду и выдвинул верхний ящик. Миленькая Упаковочка С Белыми Шнурками лежала всё там же.

Колян ласково усмехнулся ей, и Упаковочка тут же быстренько перекочевала к нему в карман.

Между прочим, пока Ворона возилась с солью, можно было хоть весь комод перешерстить: например, там лежал симпатичный перочинный ножик с костяной ручкой. Но Колян жидиться не стал, задвинул ящик обратно.

Тут на глаза ему попался стоявший на комоде кувшин. Колян заглянул в него, принюхался.

Было похоже, что Ворона компот сварила. Или морс. Колян быстренько глотнул, попробовал. Напиток ему совсем не понравился – какой-то кисло-сладкий, тёплый, говно, одним словом.

Колян поставил кувшин обратно и с невинными глазами последовал на кухню. Взял соль, погладил дурацкую кошку Жужу, подмигнул смотрящему телик Андрюшке.

Он был очень доволен.

Сделано всё чисто, комар носу не подточит.

Дома, рассматривая упаковку, Колян Грызлов обнаружил приклеенную изнутри этикетку с какой-то длинной надписью на непонятном языке. Иероглифы какие-то мудрёные, то ли китайские, то ли японские, хрен их разберёт. Да какая разница-то…

Кого это ебёт!

Чего там такого особого можно написать про шнурки. И так видно, что хорошие.

Правда, когда он расхуячил ножницами твёрдый прозрачный пластик и вытащил их наконец на божий свет, то вышло небольшое огорчение. Шнурки оказались не совсем белого, а скорее какого-то желтоватого цвета. То есть если смотреть на них отдельно, то вроде белые, а как приложишь к кроссовкам, сразу видна разница: бледно-жёлтые они, а вовсе не белые.

А чего теперь сделаешь?

Других-то шнурков в комоде не было. По крайней мере хорошо, что они очень длинные, длиннее намного, чем старые, хотя и старые не маленькие, вдвое длиннее ботиночных. Наверное, для каких-то иностранных высоких ботинок на шнуровке предназначены.

Колян было даже подумал пополам их разрезать, но в последний момент от идеи этой отказался. Получилось бы тогда, что один конец у каждого шнурка мягкий.

Его будет трудно зашнуровывать, он заупрямится, не сразу в дырочку полезет.

А когда время пройдёт, шнурки поизносятся, и этот конец распушится, так его небось вообще уже никуда не запихнёшь. Нет, пусть уж будет как есть.

Тем более что кончики у шнурков Коляну понравились. Они были твёрдые и острые, не то что пластмасса какая-то, которая скоро отваливается, и конец распушивается. Эти – настоящие, металлические, в общем, сразу видно – фирменная вещь, хоть и шнурки.

А то, что длинные такие, так это не так страшно. Лучше помучиться и в несколько раз бантики сложить. И потом, вечером, может, разница в цвете и не так заметна будет.

Заключив это, Колян снова пришёл в хорошее настроение, тщательно причесался перед зеркалом, прыщи одеколоном протёр. Ему показалось даже, что они уже багровеют не так сильно.

Потом он напялил новенький джемпер с открытым воротом, натянул джинсы и стал вдевать шнурки в кроссовки. Семёнова никуда сегодня не денется, это он знал точно. Он её трахнет.

Засадит по самые помидоры!

Спустя полчаса Колян Грызлов бодро вышагивал по узкой боковой аллейке Измайловского парка. Машину он решил пока не брать. Всё равно там, у Лапши, как следует хватанёт, так по крайней мере, пока будет идти назад, проветрится, ещё ведь за Родькой пиздячить.

Тем более Лапша жил как раз на другой стороне, так что объезжать весь парк не имело никакого смысла. К тому же Колян знал короткий путь, срезал целый угол, то бишь экономил минут двадцать по сравнению с дорогой по главной аллее.

Он с удовольствием поглядывал вниз, на ярко белеющие в сгущающихся сумерках кроссовки. Шнурки, конечно, выделялись, но не так, чтоб уж это особенно бросалось в глаза. А когда ещё немножко стемнеет, то и вообще никто не заметит.

Колян представил себе покрытый нежным рыжеватым пушком лобок Семёновой, который открылся ему, когда он стаскивал с неё, спящей, трусы, и весело засмеялся. Скоро, скоро он увидит не только лобок, а полностью всё, что там прячет у себя между ног эта блядская сука Семёнова!

От этой мысли Коляна аж бросило в жар. Он даже подпрыгнул от нетерпения и с быстрого шага незаметно перешёл на бег.

Теперь Колян бежал по тропинке, шедшей по самому краю глубокого оврага.