Ублюдок Баннермен

- Черт побери, мальчик... Так кто ж ты все-таки такой? Один человек знал об этом, один на свете...

- И он любил называть вас Ван-Гогом, верно?

- Да, да... А ты-то кто? - повторил Хэнк.

- Ублюдок Баннермен... Мой старик частенько говаривал, что с моей матерью вы были тогда не правы.

- Кэт Кей, чтоб меня повесили! - Хэнк расплылся в улыбке и протянул мне руку. - Да, теперь я и по глазам вижу, ты его сын. Все правильно... А насчет матери ты тоже прав. Я ее видел. Это была удивительная женщина, он схватил меня за руку и потащил за собой. - Пойдем выпьем! Черт побери, у нас есть, что вспомнить. Что это тебе вдруг взбрело в голову вернуться? А мне говорили, ты умер.

- Я тут проездом, вот и все.

- Ты видел родственников?

- Мельком.

- Все слюнтяи. Ленивые, богатые, вонючие слюнтяи. Правда, девочка что надо, зато парни и сам старик... Мир мог бы обойтись без них совершенно спокойно. Никчемные людишки... но многих они держат в руках...

- Продолжайте, продолжайте, Хэнк. Их ведь тоже можно прижать.

Он отхлебнул из стакана и поставил его не место.

- Да не в этом дело! Просто они живут здесь достаточно долго, чтобы знать, что можно делать в этом городе, а чего нельзя. Вот и пользуются. Старику, например, очень нравится, когда его имя появляется в газете. Он и делает так, чтобы это было постоянно. Захочется ему, чтобы "Сивик-театр" давал ночные представления, и он сделает все, чтобы так и было. И наоборот, если он хочет, чтобы его имя не упоминали в газете - оно там не появится.

- Ну а в каких случаях это может ему не нравиться?

- М-м... Ну, например, когда Теодор лихачил по пьяному делу и опрокинул две машины, или когда изнасиловали одну девчонку, именно он заставил ее держать язык за зубами. А когда случилось это убийство у "Чероки-клуба", он вызвался расспросить и допросить каждого, кто там был в это время. Роскошные клубы, мой мальчик, как раз и создаются для того, чтобы показать всем, какой ты богатый и могущественный, особенно в тех случаях, когда жены пытаются подняться до уровня политических деятелей, чтобы их вписали в Голубую книгу. - он усмехнулся. - Ну а что ты расскажешь о себе? Где ты, черт побери, пропадал все эти годы?

Я пожал плечами.

- В двенадцать лет убежал из дома, попал в семью фермеров-иммигрантов и жил у них, пока они все не умерли в эпидемию гриппа. Потом работал на ранчо в Техасе. Там меня заставили ходить в школу. После школы побывал в армии. В общем, покатался по свету вполне, черт меня дери, достаточно.

- Да и вид у тебя, будто ты все на свете видел.

Он поднял голову и искоса посмотрел на меня. Искоса, но внимательно и изучающе. Наконец продолжил:

- Проклятье, да ты и лицом Баннермен. Для тебя это имеет какое-нибудь значение?

- Мне важно только, что я жив.

- Да, да... Ты очень похож на них...

- Я похож на своего старика, Хэнк.

Он кивнул и допил пиво.

- Да, может быть... Значит, все в порядке? Еще выпьем?

- Нет, спасибо. У меня тут кое-какие дела. Но вообще-то перед отъездом нам бы надо встретиться еще разок.

- Конечно! Я зайду к тебе. Ты где остановился?

Я сказал ему свой адрес, оставил на столе деньги, пожал Хэнку руку и вышел на улицу к своему "форду". Теперь уж Баннермены не казались мне такими чистенькими и невинными.

3

В Чикаго у меня были свои информаторы, и в первую очередь Сэм Рид, который держал конный двор в двух кварталах от "Золэпа". Мы созвонились и я попросил его выяснить, что понадобилось Гейджу и Матто в Калвер-Сити, и после обычных отговорок он все же пообещал помочь, если сможет. Но в его возможностях я нисколько не сомневался. Он обязательно все разузнает. Сэм прекрасно знал, что стоит мне сказать пару слов кое-кому из знакомых, и ему мигом прищемят хвост. Он это помнил и старался никогда не вызывать у меня желания насолить ему.

После разговора с Сэмом я поужинал и снова отправился в поместье Баннерменов.

В этот вечер Анни была словно птичка, она беззаботно порхала и чирикала возле меня. Она напекла массу всякой вкуснятины, все такое, что я особенно люблю и старалась предупредить малейшее мое желание.

Майлс, Руди и Тэдди застряли в городе по каким-то свои темным делам, но Анита была у себя в комнате. Я тихо постучал к ней, и, услышав "войдите", перешагнул порог. Моя милая девочка сидела перед зеркалом и причесывалась. При виде ее я не мог не улыбнуться. Когда же она увидела меня, ее лицо осветилось очаровательной улыбкой. Анита вскочила и протянула мне руки для приветствия. Я крепко сжал ее в объятиях.

- Я ждала тебя целый день, - промурлыкала она. - Целый день!

- Я был занят, дорогая, - я немного отстранил ее, чтобы полюбоваться на прекрасное лицо.

- Знай я, что дело обернется таким образом, я бы вообще никуда не уезжал.

Жестоко было говорить такое. Улыбка сразу погасла, а большие синие глаза наполнились горечью и печалью.

- Не надо об этом, Кэт, прошу тебя.

Я кивнул и выпустил ее из объятий.

- Хорошо, дорогая. Все понимаю и больше не буду.

- Вэнс был так добр ко мне. И мне... мне было нелегко...

- Конечно, понимаю. Но все же такого не ждал.