Убойное лето

Прокофьева интересовала кухня, там он осторожно на глазах у Бешерова перевернул стол. Самодельный «жучок» находился под оцинкованной стяжкой, соединяющей верхние поперечины стола. Действительно, спрятано надежно, рукой так просто не нашарить.

– И что это за штука?

– Помехи создавать, – усмехнулся Прокофьев.

– Кому?

– А кому Вельяминова мужа заказала?

– Кому она мужа заказала?

– Тому и создавать…

– Это штука не для того, чтобы помехи создавать, это «жучок».

– А как ты думаешь, откуда мы знаем, что Вельяминова мужа заказала?

– Прослушивали ее разговоры? – задумался Бешеров и повел глазами, как будто искал табличку с ответом на возникший вопрос.

– Я же говорю, Вельяминова мужа заказала. Как думаешь, откуда мы об этом знаем?

– Что-то я не понял: мужа заказала она, а убили ее.

– Муж и убил. За то, что она его заказала.

– Муж убил? – чуть заметно обрадовался Бешеров.

– Но кто-то кому-то его заказал? – Прокофьев пристально смотрел в глаза собеседника.

– Кому?

Бешеров не допускал панических настроений, и лоб у него не покрылся испариной, но рукой он повел, как будто хотел смахнуть холодный пот.

– Вот я и спрашиваю.

– А почему ты на меня смотришь?

– А больше не на кого!

– Да Людка даже не знает, за что я сидел! – мотнул головой Ренат.

– Значит, узнала.

– Не заказывала она мне мужа! Точно тебе говорю! Слышь, начальник, ты на меня не дави, я тебе не таракан! Я не при делах, отвечаю! – Голос у Бешерова дрожал.

А Прокофьев продолжал нависать над ним, внимательно наблюдая за его руками. Вдруг за нож схватится от волнения.

– Страшно тебе, Ренат. Очень страшно. А почему?

– Да потому что у вас, у ментов, политика такая! За что сидел, за то и посадят! И не важно, делал ты или нет.

– Ты не делал. Ты в рейсе был.

– А кто делал?

– Вот я у тебя и спрашиваю!

– Ты не спрашиваешь, ты на пушку берешь!

– И тебе страшно, Ренат.

– Страшно! Потому что я срок за убийство мотал! Но это не заказуха была!

– Разве?

– Вакула телку мою обидел! Я за Вальку мстил!

– А Вельяминов Людмилу обидел.

– Давай не будем! Я ни при чем! В рейсе я вчера был! Согласно графику!

– А могло быть по-другому? Когда алиби нужно, можно и подмениться, да?

– Ну ты в натуре чудак, начальник!

Прокофьев обиделся, но бить Бешерова не стал, всего лишь резко повел плечом, и тот пугливо согнулся в поясе, закрывая живот руками.

– Ты что-то сказал?

– Поступаешь, говорю, непорядочно. Человек честную жизнь ведет, нет, нужно к нему цепляться. Ты сам подумай, кто мог убить Людмилу, если я был в рейсе? Нет у меня таких знакомых! Можешь у людей поспрашивать, никто не скажет!

– А в Москве?

– А что в Москве? Ты же сам Ханчика принял.

– Кто тебе об этом сказал? – резко спросил Прокофьев.

– Как это кто сказал? – И снова глазки Бешерова забегали, как тараканы, в поисках, где спрятаться от неожиданно вспыхнувшего яркого света. Но ненадолго, он быстро взял себя в руки.

– С Карамболем говорил?

– А мог и с Карамболем!.. – Бешеров обрадовался, как студент на экзамене, вовремя получивший правильную подсказку.

– Так мог или говорил?

– Не говорил я с ним! Зачем? Чтобы он меня в мокрое впарил? Не-е, я в эти игры больше не игрок!

– Тогда кто сказал?

– В зоне разговор был!

– Кто в зоне сказал? – напирал Прокофьев. Видел он, что Бешеров виляет, не хочет правду говорить. Как будто боится чего-то.

– Я не понял, это что, допрос?

– Кого ты боишься, Ренат? Кого ты боишься сдать?

– Да никого я не боюсь! – Бешеров смотрел на Прокофьева как на злого мага, который смог вывернуть наизнанку его душу. – И сдавать некого! Друзья у меня такие же дальнобойщики, как я сам! Они про Ханчика знать не знают!

Прокофьев кивнул, глядя на жертву психической атаки. Выставляя на обозрение своих новых друзей, Бешеров мог прятать за ними старых, которые и рассказали ему и о Ханчике, и о том, кто его задержал.

– А что ты в Москву возишь? Случайно не фейерверки? – усмехнулся Прокофьев.

– Почему фейерверки? – зыркнул на него Бешеров.

– Да ведешь себя как контуженный!

– Да ты сам – «КамАЗ» с петардами!

– Давно с Вельяминовой дружишь?

– А я обязан отвечать? Если это допрос, скажи, в чем меня обвиняют! А если нет, пойду я, у меня дела.

– Дела? Ты что, к Людмиле на пять минут заходил? Ты или скорострел, или знал, что ее нет дома.

– Не знал я! Слушай, начальник!..

– А ведь ты прав, Ренат, ты за убийство сидел. Я сейчас могу закрыть тебя только за это. И тогда заказное убийство, и сейчас.

– Да не было тогда никакого заказного!

– Ты это девочкам своим расскажи, – усмехнулся Прокофьев.

– Какие еще девочкам? – неожиданно разволновался Бешеров.

– Ты чего такой нервный?

– Я нервный? Какая я тебе, на хрен, девочка?

– Я сказал, что ты девочка? Ты так и не ответил, давно с Вельяминовой дружишь?

– Ну, с весны, восьмого марта познакомились. Она из Тамбова ехала, машина у нее заглохла, бензин закончился. Я подобрал и до заправки довез и обратно. А что?

– Говорят, она уже после тебя роман крутила.

– С кем?

– А ты не знаешь?

– Может, когда я в рейс отправлялся. Я иногда на неделю уезжаю.

– Кто такой Сарычев, знаешь?

– Сарычев? – задумался Бешеров.

– Он с Рубцом по молодости корешился.