Убрать ИИ проповедника (СИ)

В клинике было тихо. Муслим и Стеша ещё не приехали. Свет приглушили, и от этого дом казался немного другим и чуть-чуть загадочным, хотя загадок там и на самом деле хватало. Богдан подумал на секунду, что они и, правда, приехали к себе домой. Посидят немного в гостиной, посмотрят телек, съедят пару яблок, поботают о бытовухе и пойдут спать, как нормальная человеческая пара. Как бы было хорошо, если бы наступило такое время! Он ведь об этом, в сущности, всегда мечтал — быть и жить с Марго, защищать её, слушать её глупости и умности, положить голову ей на колени или уткнуться в живот и задремать. Но всё складывалось так, точнее, уже сложилось, что этому не бывать.

Он чувствовал, что его ждут испытания, неимоверные усилия, напряжение, трудные решения, и другого пути нет. Ставки, как говорится, сделаны. Он согласился на авантюру, которая частично была правдой, но только в правду была завёрнута другая правда, куда сложнее, чем можно было себе вообще представить. Мало этого, где-то в глубине, он знал, что после всего этого, что надвигается на него, мир опять изменится, потому что изменится он. Но если ему выпал шанс хоть как-то обезопасить этот мир и подвести людей к новому этапу в развитии, и если это действительно ради людей, а не ради захватчиков, у которых на уме порабощение Земли, то игра стоила свеч. Свечи как романтично!

— Я пойду переоденусь, в душ и к тебе, — поцеловал он её в губы.

— Да, приходи, — ответила Марго.

Зелёные глаза смотрели чуть спокойнее, чем он ожидал. Была какая-то лёгкая грусть, которую он успел прочитать. Они любили друг друга нежно и страстно. Любовь? Да. Настолько сильная, насколько сильно отзывалось его сердце. В этот раз ещё сильнее обычного, потому что чувствовал, что скоро может всё безвозвратно измениться. Жить настоящим — золотые слова. Любила ли она его? Да, но её определённо что-то мучило, что-то её беспокоило, он видел. Не может же Марго его ревновать к Жрице, это не имеет под собой почвы. Она просто пошутила. Или предостерегла? От чего? Она же не могла знать, что перед тем, как она пришла, с ним в закусочной разговаривала Жрица? Или могла? Она же опоздала.

— А почему ты опоздала на полчаса сегодня? Мы же договаривались — тихо спросил Богдан.

— Ждала, когда вы закончите свой разговор со Жрицей Наами, — спокойно ответила Марго, — болталась в магазине косметики напротив.

— Как? Ты знала, что со мной в закусочной сидела Жрица?

— А что тут такого? Она меня сама попросила прийти на полчаса позже. Я же не могу её не послушать, — Марго обняла его левой рукой и положила голову ему на плечо.

От услышанного он немного напрягся, помолчал секунд десять, потом вдохнул любимый запах её волос и поцеловал в макушку.

— И ты знаешь, о чём мы с ней говорили? — не скрывая удивления, спросил Богдан.

— Нет. Хочешь поделиться?

— Не сейчас, — твёрдо ответил Богдан.

Он не стал спрашивать Марго, насколько она с ним откровенна. Он знал, что она скрывает какие-то вещи. Он постарается сам их вычислить. С самого начала была недосказанность, просто от счастья быть с ней, он напрочь потерял голову тогда, и ещё от одиночества. Если он даст ей понять сейчас, что сомневается в ней, то она запрячет свои секреты ещё глубже, и их будет труднее достать. А он их обязательно достанет. Он же Богдан сейчас, а Богдан — это не Эдвард.

31

Третьяковка

Богдан благополучно оставил машину на просторном паркинге Третьяковки на Крымском валу. Окинул взглядом огромный двухэтажный павильон образца советской архитектуры и направился к главному входу. Быстро купив билет, поднялся по широкой безликой лестнице на второй этаж и сразу нашёл экспозицию частной коллекции «Блики ХХI века». Вошёл в помещение и медленно стал обходить экспонаты. К своему стыду, он не нашёл среди работ ни одной знакомой фамилии художников, но в углу вдруг увидел нечто, что заставило его сердце сильно забиться.

Он замер, как герой в паузе кинопросмотра, и не мог отвести глаз. Перед ним стояло деревянное кресло, украшенное невероятно сложной и необычной резьбой. «Надо же, — ухмыльнулся Богдан, — я оказывается стою в Третьяковке и ничего об этом не знаю». Табличка гласила: «Резьба по дереву, дуб. Россия, 2003–2005 гг. Автор неизвестен.» Вспомнил, что продал это кресло одному чиновнику с Рублёвки, который очень любил охоту. Интересно, за сколько его оценивают сейчас? Он осмотрел зал и увидел у входа сидевшую на стуле пожилую женщину, которую сразу не заметил. Обычная старушка под семьдесят, сухенькая, тихая, спокойная, в сером шерстяном платье с маленькой брошкой-паучком на левом плече, с зачёсанными в крошечный хвостик волосами и с очками на носу.

— Здравствуйте! Простите, я мог бы поговорить с кем-нибудь, кто представляет выставку? — вежливо спросил Богдан.

— Да, конечно, молодой человек! Вам нужна Эмма. Она в кафе внизу. К ней клиентка пришла. Или лучше подождите минут десять, — доброжелательно ответила старушка.

Богдан прекрасно знал, что значат десять минут в таком деле, как разговор с клиентом, и предпочёл спуститься вниз.