Участь свою не выбирали

"Перед великим разумом я склоняю голову, перед великим сердцем – колени", – сказал Иоганн Вольфганг Гете. На тысячах братских могил стоят в немом молчании фигуры солдат, склонивших колени перед лежащими в земле погибшими товарищами, их великим подвигом. И великим подвигом их матерей!

Вперед, к границе!

Наступил май. Ушли вешние воды. Кругом все зазеленело. Заливались соловьи. Природа словно старалась замаскировать следы войны, залечить душевные раны.

Полоса обороны дивизии на Припяти растянулась, как никогда,- на 28 километров ставшего почти непроходимым болотистого берега. Командир нашего дивизиона Новиков отпросился съездить к жене в освобожденный Днепропетровск. Мартынов теперь находился в другом дивизионе. У нас появились новый командир дивизиона и новый замполит. Вместо Мартынова назначили Костю Лосева. Их почему-то поменяли местами. На должность выбывшего начальника связи дивизиона Гены Беляева прислали лейтенанта Николая Портяного. Комбат гаубичной выздоровел, и я опять оказался командиром топографического взвода.

Кругом тихо, как будто и войны нет. На огневых бойцы сделали турники и занимались гимнастикой – кто как мог.

Последние дни мы готовились к учебной стрельбе. В соседней дивизии во время такой стрельбы случилась трагедия. Там минометчик плохо установил миномет. Когда сделали выстрел, опорная плита осела, ствол изменил положение на более вертикальное, и мина вместо цели прилетела на НП, где сидели наблюдатели. Несколько человек ранило.

От нас потребовали провести стрельбу по всем правилам боевой обстановки. Две пушки установили на прямую наводку, гаубицу поставили на закрытую позицию. Я привязал местоположения орудия и наблюдательного пункта алидадой[36] и подготовил данные для стрельбы.

Впереди находилась "немецкая передовая" – замаскированная полоса земли, ряды проволоки, за ними – траншеи и дзоты. Задача была поставлена так: стрельбой прямой наводкой проделать проход в минном поле и проволочных заграждениях, разбить дзоты; ведя огонь бризантными гранатами из гаубицы по траншеям, добиться рикошета снарядов от земли: воздушный разрыв страшнее обычного – его поражающее и психологическое воздействие очень сильное. После стрельбы пошли осматривать "результаты": развороченные дзоты, разбросанные по сторонам остатки проволочного заграждения, полуразрушенные траншеи. Удовлетворенный увиденным, начальник артиллерии дивизии отдал приказ свертываться.

Не зря артполк прошел учебные стрельбы, да и пехота времени, видно, не теряла! Немецкого плацдарма за один день не стало. Весь правый берег Припяти был свободен!

На реке стали появляться наши катера. Выскочат в район Петрикова, обстреляют вражеский берег из пулеметов и мелкокалиберных пушек – и назад. А шума каждый раз наделают, как при большом бое!

В ночь на 29 июня два стрелковых полка дивизии форсировали Припять под Петриковым, используя подручные средства – лодки, плоты, бревна. Днем раньше 1-й батальон 107-го полка форсировал реку в стороне от Петрикова и с боями продвигался к нему по левому берегу, отвлекая внимание противника. Когда мы наблюдали городок в стереотрубу, казалось, что он расположен на берегу реки. А на самом деле перед ним шла широкая полоса лугов, болот и мелких кустарников. Утром наступающих встретил сильный огонь противника. Роты залегли. Только на второй день – в ночь на 1 июля – стрелковые полки штурмом выбили оккупантов из Петрикова.

Артиллерийские батареи нашего полка переправились через Припять по быстро наведенному мосту в районе Петрикова.

В эти дни наступление развернулось по всей Белоруссии. Войска Рокоссовского рвались к Минску. Наша дивизия также входила в состав 1-го Белорусского фронта. За семь дней мы продвинулись почти на 200 километров! За это время только наш дивизион построил 28 мостов и 5 километров гати по топким болотам: припятского края!

Немцы минировали все, что могли. Большинство убитых и раненых в эти дни составляли пострадавшие от мин, которыми были буквально начинены дороги, лесные завалы и села. Саперы самоотверженно расчищали путь для войск; в меру сил помогали остальные бойцы. Когда встречалась противопехотная мина, делалось это предельно просто. Брали длинный кол и,, размахнувшись и падая на землю одновременно с ним, били его концом по тому месту, где взрыхленная почва указывала на мину. Гремел взрыв, земля и дым фонтаном поднимались кверху. Теперь можно было вставать и идти дальше.

На мине замедленного действия подорвалась автомашина с имуществом взвода связи. Контузило и тяжело ранило моего товарища по Северо-Западному фронту старшего сержанта радиста Сашу Ипполитова,, пострадали еще несколько бойцов, находившихся в кузове машины. Взрыв был очень сильный. Когда я подбежал, Сашу поднимали с земли, говорить он не мог, из сапог текла кровь. Мне же повезло – наша машина проехала заминированное место благополучно. За нашей прошло еще две или три. Следующей шла машина, в которой находился Саша.