Ученье – свет, а богов тьма

Моими стараниями в этом сезоне мода на цветастые резиновые сапоги-чулки, элегантно принимающие форму голени и совершенно водонепроницаемые. В них-то я и хлюпаю по снежной каше на пешеходной дорожке, по которой не проходит машина. Традиционно за порядком в городах следят наместники, но у Ахмад-хона своего наместника нет, действительно, зачем, у Императора же шестьдесят часов в сутках… Оный Император на днях выступил с инициативой учредить должность мэра столицы, чтобы занимался наймом дворников и прочими городскими нуждами. Старейшины посокрушались по поводу очередных нововведений и инопланетных должностей, но в итоге проявили смирение, поставив условием найти такого кандидата, чтобы удовлетворил всех. На этом дело и завязло.

Однако я не намерена сегодня об этом думать, потому что сегодня наконец-то солнечно, и весна впервые похожа на весну, и иду я по прекрасному делу – обсудить с Оривой, какое оборудование ей надо завезти с Земли, раз уж мы туда все равно собираемся.

Оривина повивальная клиника стоит на краю города, в тихом зеленом закутке под скалой, окруженная большим садом с аккуратными пешеходными дорожками. Шатун всю зиму вкалывал как шахтер, чтобы построить своей женщине персональный офис, и даже консультировался с земными архитекторами, как лучше спроектировать клинику. А потом преподнес ей ключи на пороге Дома Старейшин, выразительно поглядывая на вход. Так что Орива у нас теперь замужняя барыня, сама себе начальница и хозяйка в собственном доме, а если кто считает, что не женское это дело, так Шатун может и братков, в смысле, братьев позвать на беседу.

Я толкаю красивую витражную дверь с изображениями символов плодородия и женского начала и оказываюсь в просторном холле, отделанном полупрозрачным белым камнем вроде кварца, так что все вокруг прямо-таки сияет чистотой. В противоположную от входа стену встроены несколько экранов, показывающие сведения о работе клиники, советы для красоты и здоровья и предлагающие записаться на прием.

– Хотон-хон! – окликает меня знакомый голос.

Я выдыхаю и оборачиваюсь. Шатун приветливо улыбается из-за стойки ресепшена.

– Привет! – скалюсь я в ответ. – У вас тут потрясающе красиво!

– Спасибо! – приосанивается он. – Орива подметила, что многим пациентам Дом Целителей кажется простоватым и оттого подозрительным, вот мы и решили произвести хорошее впечатление. А вы насчет оборудования, я так понимаю? Пойдемте, я вас провожу к ней в кабинет.

Мне кажется или он и правда любое упоминание жены произносит с особой интонацией, будто каждый раз кланяется на словах?

Кабинет Оривы тоже, видимо, призван поражать клиентов наповал – огромный, светлый, с высокими потолками и стрельчатыми витражными окнами, он больше похож на бальный зал какого-нибудь старинного дворца, но, как и холл, светится новизной и чистотой. Даже осмотровый стол и гинекологическое кресло не так агрессивно выглядят, поскольку выполнены из пластика, очень убедительно подделанного под дерево с мозаикой.

– Нравится? – не скрывая гордости, спрашивает Орива, вставая из-за эргономичного стола.

– Еще как! – восхищенно выдыхаю я. – С тобой да с Гарнеткой уже начинаю чувствовать себя аскетом. У меня все так скромненько и простенько…

– Ну, вы-то и так на людей впечатление производите, они небось и кабинета не замечают. Это нам, простым местным женщинам, приходится по высшей отметке ориентироваться. Да вы садитесь, сейчас Шатун чаю принесет.

– Он теперь тут будет работать? – интересуюсь я, все еще вертя головой и изучая цветные барельефы под потолком.

– Ага, у нас теперь семейный бизнес, – отвечает Орива и смеется: это выражение на Муданге применяется только к отцу и сыновьям, ну или к нескольким братьям, владеющим одной фирмой. Что ж, язык меняется, когда меняются люди… Орива меж тем продолжает: – Он меня попросил называть его должность «администратор», а то, говорит, «секретарь» – это уж совсем несолидно, хоть по сути так и есть.

– Так ты у него начальница? – моргаю я, наконец отрывая взгляд от витражей.

– Ага, именно! – сияет Орива. – Я только с этим условием за него и вышла, что клиника будет моя, и на бумаге, и на слуху. Чтобы никто не думал, будто это он надо мной главный, понимаете? Он мог бы, конечно, работать в другом месте, чтобы не так стыдно было, но ему нравится быть секретарем, он красивый, контактный, с удовольствием общается с людьми. А в другом месте он за такую работу половину прибыли получать не будет. Так что… – Орива театрально приподнимает тонкую смоляную бровь.

Она так органично смотрится во всей этой деловой роскоши, такая эффектная, умная и целенаправленная, что на меня накатывает волна радостного облегчения – есть бизнес-леди в муданжских селеньях, и есть у подрастающего поколения стоящие образцы для подражания, и есть у этой планеты цивилизованное будущее.

– А вот и чай! – замечает Орива, когда Шатун вносит большой расписной поднос с сервизом из тонированного стекла в одном стиле с витражами. – Ну так давайте к делу, я набросала список того, что мне хотелось бы закупить, но у меня есть несколько вопросов…