Ученье – свет, а богов тьма

С удовольствием подтверждаю сведения о цвете ее волос: они не белые, а скорее того оттенка желтого, как высохшая на солнце сухая трава, и действительно свиты в плотные кольца. При осмотре интерьера я нашел пару волосков и тщательно их изучил. Они светлые до самой луковицы и сами собой скручиваются, даже если их намочить. Прежде чем духовники объявят на меня всепланетную охоту, оговорюсь, что после опытов волоски я сжег, заодно удостоверившись, что никакими темными умениями Хотон-хон не обладает.

Говорит первая леди тоже не под стать рангу: быстро и весьма прямолинейно. При этом ее манеру трудно отнести к какому-либо региону. Мне, уроженцу столицы, слышится в ее речи северная тягучесть, но вот мой коллега-южанин отмечает, что и столичная резкость в ней тоже есть. Как бы там ни было, речь Хотон-хон странна для слуха и изобилует всевозможными поэтическими оборотами, иногда не совсем уместными и даже не очень ясными. Смеется она громко, подолгу и часто при этом запрокидывает голову, что позволяет собеседнику любоваться ее довольно красивой шеей, не прикрытой высоким воротником.

Вообще, что касается одежды, вкусы Хотон-хон весьма, я бы даже сказал, чрезмерно непритязательны. Пожалуй, самое шокирующее в ее наряде – это малое количество слоев. Она надевает нижнюю рубаху почти на голое тело, а поверх нее сразу диль, причем иногда это укороченный, верхний диль! Я не обнаружил в ее гардеробе ни намека на подоплеки, рукава или нижние юбки. При такой умеренности удивительно, почему у Императорской четы только два сына, да и те близнецы. Впрочем, как известно тем, кто читает заметки на сайте самой Хотон-хон, она пользуется особым пластырем, позволяющим не задумываться о последствиях мужниных интересов. Этот пластырь, наклеенный почти под мышкой, она мне охотно показала, бесстыже закатав рукав.

Я знаю, что многие мои читатели открыли эту страницу с одной-единственной целью: выяснить наконец, устрица Хотон-хон или нет. Так вот, дорогие мои, не все так просто. Стоило мне заговорить на эту тему, Хотон-хон проявила себя как истинная леди, засмущавшись и предложив мне как мужчине обсудить сей вопрос с Ахмад-хоном, который, по ее словам, и является ключом к разгадке этой тайны. Так что в ближайшее время у нас на главной странице появится вторая часть описания быта Императорской семьи – от лица самого Ахмад-хона.

Обычно, приходя в дом к известным людям, я готов к тому, что мне откроются семейные тайны или темные секреты благороднейших из муданжцев. Однако я привык выискивать намеки и зацепки самостоятельно, изучая положение вещей и случайно оброненные фразы. С Хотон-хон же все случилось ровно наоборот. Она с удовольствием и даже, как мне показалось, с гордостью рассказала мне, как ей пришлось обустраивать дом, в то время как муж денно и нощно пропадал на работе, как она вынуждена пренебречь собственными интересами ради малолетнего князя, как она помогает старшему сыну в учебе и – клянусь своим писательским талантом! – завтракает с матерью мужа! Любая взятая наугад столичная жена продала бы любимые бусы, но скрыла, что ей приходится подвергаться таким унижениям. Однако Хотон-хон произвела на меня впечатление женщины, исключительно довольной жизнью.

Круг общения Хотон-хон тоже весьма неординарен. Чего стоит уже упомянутая мать Императора, много лет назад бросившая мужа и ныне живущая в одиночестве на северо-западном побережье океана, занимаясь там ловом рыбы и выделкой оленьих шкур. Мне удалось выяснить, что в молодости у нее было прозвище Скорпена – за особую сноровку при ловле этой разновидности рыб и за ядовитый язык (последнее подтверждаю на собственном опыте). Также среди подруг Хотон-хон обнаружились земная целительница, красотка с Восточных островов, гарнетская эмигрантка – жена наемника и рыночная торговка с глухим именем, правда, исключительно одаренная по части рукоделия. Фотографии см. ниже.