Ученье – свет, неученье – смерть!

В качестве компенсации за пропущенный финал, когда трибуны опустели, мне разрешили полетать по трассе. Я визжала от восторга на виражах, а Смерть снисходительно наблюдал снизу. Честно предлагала ему присоединиться, но увы – для всадника, говорит, не солидно. Вдруг кепочку ветром сдует и кто-нибудь узнает?

Запланированный ужин мы, конечно пропустили, но я не чувствовала по этому поводу ни малейшего сожаления. Пожевать можно и бутерброды в кровати, а полетать на трассе чемпионата по косогонкам – бесценно!

И никому не расскажешь, не похвастаешься. Я вдруг поняла, что у меня осталось совсем мало друзей. Институтские выпустились и разбрелись по работам, с Офелией мы как разъехались, так и не общались. Впору начать дружить с Софкой, благо завтра как раз придется идти с ней в мир смертных.

Дом встретил тишиной, уютной. Надо открыть окна в спальне, чтобы впустить ночную свежесть. После насыщенного дня спать буду как убитая.

У дверей комнаты Макс снова полез целоваться, но на этот раз я поддалась тараканам в голове и вывернулась.

– Хорошенького понемножку, – сообщила разочарованному магистру.

Потом, подумав, чмокнула в щеку. Нет, ну вечер получился классным. А остальное – потом. Побуду тургеневской смертью, впечатлительной и непорочной.

Наутро впечатлительная и непорочная смерть, вопреки обыкновению, не проспала. Даже удивленно смотрела на часы и потягивалась в постели, вплоть до того момента, как в комнату ввалился Макс с подносом.

– Это что? – с подозрением спросила я.

– Ужин.

– Не поняла.

– Раз ты отказалась со мной ужинать вечером, придется ужинать утром. У меня, вообще-то, был план!

Ну ладно, завтрак в постель, даже если он ужин, – это приятно. Я с наслаждением вдохнула аромат крепкого кофе. Н-да, не была бы смертью – сдохла бы от инфаркта. Он что, высыпал туда половину банки?

Но я не стала язвить по поводу завтрака. Если слишком много болтать, можно и без таких вот приятностей остаться.

Среди мисочек и стаканов я заметила небольшую коробочку. Любопытный нос тут же в нее залез и увидел изящное колечко в виде рук смерти, сжимающих рубиновый гранат. Не дав полюбоваться на игру света в камне, Макс надел его мне на указательный палец.

– Серебро? – с интересом спросила я.

– Да. – Макс хмыкнул. – Будешь от зомби отбиваться.

– Так это вроде от вампиров.

– Тебе еще докторскую защищать. Все впереди.

– А я тебе подарок не приготовила.

– Ты сама – как подарок. Только я еще не решил, на какой праздник.

– На пенсию, – захихикала я, за что получила подушкой.

Но все хорошее рано или поздно заканчивается, а завтрак всегда заканчивается слишком рано. И наступает трудовой день. Смерть унесся на работу раньше, а я неспешно собралась ко второй паре. Отчитаю свою лекцию и рвану в мир смертных, чтобы разделаться с заданием и избавиться от сестрички. Еще неплохо бы навестить сначала папу, потом маму, потом бабушку с Офелией (хотя на бабушку я все еще обижена).

Ах да, еще надо зайти в бухгалтерию и оформить отчет по тратам адептов в мире смертных. Сколько же у преподов бумажной работы!

Смертные часто в книгах описывают потусторонних существ. В их представлении наша жизнь вся такая мистическая, полна мрачных декораций, жутких разговоров о фазах луны, а еще мы непременно, если уж собираемся вместе, проводим кровавые ритуалы и пугаем заблудившиеся души.

Но на самом деле дамский коллектив – такой дамский, честное слово! Даже если все дамы – старухи с косами. Ну то есть это в представлении, опять же, смертных. Скажи я про старух вслух, мне косу забьют по самые… наверное, поэтому литература смертных у нас ввозится только контрабандой.

Я думала обо всем этом, усердно жуя кислую ватрушку на пресном тесте, выданную главбухом всея академии. Смерть с символичным именем Геката тем временем с умилением наблюдала, как «деточка кушает», вспоминая нас с Фелькой в сопливом детстве. Я тоже с тоской думала о том времени, потому что раньше стол главбуха стоял у окна, и выпечка, качество которой за пятнадцать лет не изменилось, тайком отправлялась в это самое окно. Наверное, зря, ведь если бы пятилетняя Джулька сообщила, что булочка – гадость и есть она ее не будет, все бы только посмеялись, а теперь Геката думает, что ее стряпня мне нравилась, и приходится давиться под ласковым взглядом.

Три часа! Сколько еще я должна тут просидеть, чтобы получить законное? Но нет! У одной лак на ногтях сохнет, другая не может работать из-за головной боли. Посиди, Джульетта, подожди, когда кто-нибудь освободится. По-моему, этой булкой меня пытаются отравить, чтобы скрыть изнасилование моего мозга.