Учение о понятии

Равным образом, оно не имеет только видимости в другом, как определение рефлексии. Последнее, как относительное, не только относится лишь к себе, но есть некоторое отношение. Оно обнаруживает себя в своем другом, но имеет в нем лишь видимость, и видимость каждого в другом или их обоюдное определение при их самостоятельности имеет форму внешнего действия. Напротив, общее положено, как сущность своего определения, как его собственная положительная природа. Ибо определение, составляющее его отрицательное, есть в понятии только его положение или, по существу, вместе с тем отрицательное отрицательного, и лишь это тожество отрицательного с собою и есть общее. Тем самым общее есть также субстанция

своих определений, но так, что то, что было для субстанции, как таковой, случайным, есть собственное опосредование понятия самим собою, его собственная имманентная рефлексия. Но это опосредование, ближайшим образом повышающее случайное в необходимость, есть обнаруженное отношение; понятие не есть причина бесформенной субстанции или необходимость, как внутреннее тожество отличных одна от другой и взаимно ограничивающихся вещей или состояний, но абсолютная отрицательность формирующего и создающего; и так как определение есть не ограничение, а просто снятое, положение, то видимость есть явление тожественного.

Поэтому общее есть свободная сила; оно есть и оно само, и захватывает свое другое, но не насильственно, а так, что оно скорее покоится и остается при себе самом

в другом. Как оно названо свободною силою, также оно могло бы быть названо свободною любовью и безграничным блаженством, ибо оно есть отношение к различному от себя, лишь как к себе самому, оно возвращено в последнем к самому себе.

Только что было упомянуто об определенности, хотя понятие, как пока лишь общее и тожественное себе, еще до нее не дошло. Но нельзя говорить об общем без определенности, которая при ближайшем рассмо_{22}трении есть частность и единичность; ибо оно заключает ее в своей абсолютной отрицательности в себе и для себя; таким образом, определенность берется не извне, если о ней говорится по поводу общего. Как отрицательность вообще или по первому, непосредственному отрицанию, оно вообще имеет в нем самом определенность, как частность; как второе

, как отрицание отрицания, оно есть абсолютная определенность или единичность и конкретность. Тем самым общее есть полнота понятия, оно есть конкретное, а не пустое, имеющее скорее содержание через свое понятие, содержание, в котором оно не только сохраняется, но которое есть его собственное и имманентное ему. От содержания, правда, можно отвлечь, но при этом получается не общность понятия, а лишь отвлеченное, которое есть изолированный, несовершенный момент понятия и не имеет в себе истины.

Таким образом, при ближайшем рассмотрении общее оказывается этою полнотою. Поскольку оно имеет внутри себя определенность, оно есть не только первое отрицание, но и ее рефлексия в себя. Взятое для себя с этим первым отрицанием оно есть частное, как это будет сейчас рассмотрено; но и в этой определенности оно по существу есть еще общее; здесь оно еще должно быть понимаемо с этой стороны. А именно эта определенность, как в понятии полная рефлексия, есть двоякая видимость, с одной стороны, видимость во вне, рефлексия в другое, с другой стороны, видимость во внутрь

, рефлексия в себя. Эта внешняя видимость образует собою отличение от другого; тем самым общее приобретает частность, находящую свое разрешение в некотором высшем общем. Поскольку оно теперь есть также лишь относительно общее, оно не утрачивает своего характера общего; оно сохраняет оный в своей определенности и притом не так, чтобы в соединении с нею он оставался относительно нее безразличным – в таком случае он был бы лишь совокуплен с нею – но так, что он есть именно то, что только что было названо видимостью во внутрь. Определенность, как определенное понятие, заворачивается внутрь себя из внешности; она есть, собственно, имманентный характер нечто существенное потому, что он принят в общность и проникнут ею, имеет равный с нею объем, тожественно с нею также проникает ее; это характер, принадлежащий роду, как нераздельная с общностью определенность. Поэтому он есть не обращенное во вне ограничение, но нечто положительное, так как через общность он находится в свободном отношении к себе. Таким образом, и определенное понятие остается внутри себя бесконечно свободным понятием.