Учение о понятии

Так как объективность есть возвратившаяся в свое единство полнота понятия, то тем самым положено нечто непосредственное, которое есть в себе и для себя такая полнота, а также положено, как такая, но в котором отрицательное единство понятия еще не отделилось от непосредственности этой полноты; или иначе в котором объективность еще не положена, как суждение. Поскольку она имеет имманентно внутри себя понятие, то ей присуще и различение последнего; во ради объективной полноты различенное составляет полные и самостоятельные объекты, которые поэтому в их взаимоотношении относятся, как самостоятельные и остаются во всяком соединены внешними один относительно другого. Характер механизма составляет то, что какое бы отношение ни имело места между тем, что соединено, это отношение ему внешне, не соответствует его природе, и если оно даже связано с видимостью некоторого единства, оно остается лишь сочетанием

, смесью, кучею и т.д. Как материальный механизм, так и духовный состоит в том, что соотносящееся в духе остается и взаимно и относительно него самого внешним. Механический образ представления, механическая память, привычка, механический образ действия означают, что тому, кто что-либо воспринимает или делает, недостает своеобразного духовного проникновения и участия. Правда, хотя его теоретический или практический механизм не может иметь места без его самодеятельности, без некоторого стремления и сознания, но им однако не хватает свободы индивидуальности, и так как она тут не обнаруживается, то такое действие является лишь внешним.

А. Механический объект

Объект, как выяснилось, есть умозаключение, опосредование которого разрешено и потому стало непосредственным тожеством. Он есть в себе и для себя общее; общее не в смысле некоторой совместности качеств, но такое, которое проникает собою частность и есть в последней непосредственная единичность._{109}

1. Поэтому, прежде всего в объекте не различены материя и форма, так чтобы первая была самостоятельным общим объекта, а вторая – его частностью и единичностью; такого отвлеченного различения единичности и общности в нем по его понятию не существует; если он рассматривается, как материя, то он должен считаться материею, оформленною в себе и для себя. Равным образом он может быть определен, как вещь с ее свойствами, как целое, состоящее из частей, как субстанция с акциденциями, и по прочим отношениям, вообще отношениям рефлексии; но эти отношения уже слились в понятие; поэтому объект не имеет ни свойств, ни акциденций, ибо они отделимы от вещи или субстанции, в объекте же частность совершенно рефлектирована в полноту. Частям некоторого целого, правда, присуща та самостоятельность, которая свойственна различениям объекта, но эти различения сами по существу суть объекты, полноты, не имеющие относительно целого такой определенности, как части.

Поэтому объект ближайшим образом есть неопределенное, поскольку в нем нет никакой определенной противоположности; ибо он есть возвратившееся в непосредственное тожество опосредование. Поскольку понятие есть по существу определенное, объект имеет в нем хотя полную, но все же неопределенную, т.е. безотносительную множественность, образующую собою ближайшим образом столь же неопределимую далее полноту; стороны, части

, могущие быть в нем различенными, принадлежат некоторой внешней рефлексии. Поэтому то совершенно неопределенное различение состоит лишь в том, что даны многие объекты, из коих каждый содержит в себе свою определенность, лишь как рефлектированную в своей общности, а не показывающуюся во вне. Так как для объекта существенна эта неопределенная определенность, то он внутри себя самого есть такая множественность и должен считаться сложным, агрегатом. Но он не состоит из атомов, ибо последние, не будучи полнотами, не суть объекты. Лейбницева монада скорее заслуживает название объекта, так как ей присуща полнота представления мира, но замкнутая в своей интенсивной

субъективности она должна быть по существу по меньшей мере единым внутри себя. Однако, монада, определенная, как исключающее единое, есть лишь почерпнутый из рефлексии принцип. Но она есть объект отчасти постольку, поскольку основание ее многообразных представлений, развитых, т.е. положенных определений ее лишь в себе сущей полноты лежит вне ее, отчасти постольку, поскольку для монады также безразлично образовать вместе с другими монадами некоторый объект; тем самым она в действительности не есть нечто исключающее, определенное для самого себя.