Ученик

— Ты оскорблен моими словами. И обижен на меня. Это вполне естественная реакция обыкновенного человека. Любой другой испытывал бы на твоем месте подобные же чувства. Обида — это защитный механизм, заложенный в нас самой природой. Если кто-то унижает, оскорбляет тебя — это сигнал угрозы, возможного нападения на тебя, стремления лишить тебя свободы или достоинства. Но когда ты понимаешь, чем вызвана твоя реакция, когда ты осмысливаешь ее, то получаешь в свои руки мощнейшее оружие — это власть над собой. Поверь, это гораздо труднее, чем власть над другими. Тот, кто властвует над собой, тот сможет властвовать и над другими, над миром. Так ты еще продолжаешь обижаться на меня, Иоганн? Поверь, я хотел тебя немножко испытать.

— Нет! — поспешно произнес юноша, но не посмелел поднять взгляда, боясь, что встретит насмешку.

— Ничего! Ничего! Власти над собой надо учиться. Но, кажется, я заговорил тебя. К сожалению, я сегодня отпустил прислугу. Сам-то я неприхотливый человек. Я имею в виду, быт. Еда там, одежда, обстановка, разные вещи. Я могу днями питаться глазуньей, поджаренным хлебом и чаем. Но для молодого здорового желудка это, конечно, не еда, а лишь раздражитель, после которого аппетит разыгрывается еще сильнее. Сейчас я переодеваюсь, и мы идем в ближайшую кофейню. Это не Бог весть знает что, но готовят там вполне прилично. Поужинаем, и я тебя познакомлю с некоторыми бытовыми мелочами, с которыми теперь тебе придется сталкиваться постоянно.

Заведение, которое господин Пихтельбанд назвал кофейней, находилось в подвале соседнего дома. Над входом была сделана железная вензельная надпись «Трактир». В маленьком помещении играла негромкая музыка, стояло несколько тяжелых дубовых столов, и в самом дальнем углу сидело только двое посетителей, перед которыми стоял графинчик с водкой, и, видать по всему, они уже неоднократно обращались к этой достопочтенной посудине. Поэтому разговаривали они уже достаточно громко. Учитель заказал рассольник, сосиски с картофельным пюре, овощной салат и на десерт — клюквенного морса с пирожными. Причем для Иоганна всё это было заказано в двойной порции.

— Столоваться тебе придется у меня. Это будет гораздо дешевле и удобнее, — проговорил Учитель. — Правда, эта харчевня не самая дорогая в городе. Поблизости, пожалуй, ничего дешевле не найдешь. Но здешние обеды и ужины лягут лишними расходами на карман твоих уважаемых родителей, которые, как и все бюргеры, привыкли считать каждую копейку и не очень-то радуются дополнительным расходам. Ты же, как примерный сын, надеюсь, не хочешь доставлять им лишних хлопот. Меню же фрау Кюхерляйн, это моя прислуга, не столь разнообразно, как здесь, но очень даже привлекательно и для изысканного гурмана, к которым, всё-таки будем надеяться, ты себя не причисляешь.

Юноша довольно быстро расправился с рассольником, после чего, почувствовав приятную тяжесть в животе, он с не меньшим воодушевлением приступил ко второму и, расправляясь с третьей сосиской, осмелился и спросил:

— Очень интересно, а что же это такое ваша философия? Прошу простить мое невежество.

— Никогда, Иоганн, не спрашивай у философа, что такое философия, как не спрашивают у водолаза, что такое вода. Уверяю тебя, что они будут говорить очень долго. И чем больше они будет говорить, тем больше ты будешь не понимать, о чем идет речь. Поскольку, когда о каком-то предмете говорят очень долго, это означает одно, что сам отвечающий не знает, что это такое.

— Как же так?

Нож выпал из руки Иоганна, оставив очередную сосиску недонарезанной.

— А вот так! Философия для философа то же самое, что вода для водолаза или лес для охотника, или рыба для рыбака. Это образ жизни. И этим всё сказано. Но ты ешь! Ешь!.. Жить ты тоже будешь у меня. Мне известно, что некоторые ученики предпочитают снимать гостиницу или квартировать у кого-нибудь. Но разве ты желаешь разорять своих родителей? Не так ли, Иоганн? Тем более, видно, что ты совсем не изнеженный патриций.

— Но не стесню ли я вас своим постоянным присутствием, господин Пихтельбанд? Не стану ли я помехой вашим ученым трудам?

— Можешь называть меня Учитель…Конечно, стеснишь, если не будешь выполнять моих инструкций. Поверь мне, они не очень обременительны. Вход в твою комнату отдельный, но это не значит, что ты можешь там устраивать попойки или приводить сомнительных девиц, или еще что-нибудь такого же рода.

Иоганн почувствовал, что краснеет. В это время один из сидевших за соседним столиком поднялся и не вполне твердой походкой приблизился к их столику, отвесив легкий поклон. На вид ему было чуть более тридцати лет. Чистая свежая рубашка, хорошо отутюженные брюки и лакированные дорогие башмаки свидетельствовали о том, что он никак не был завсегдатаем заведений, где подаются горячительные напитки. Однако и самый благовоспитанный человек позволяет себе время от времени расслабиться.