Ученик дьявола

Суиндон. Что, по-вашему, я должен думать после такого заявления?

Ричард. По-моему, солдатам вообще думать не полагается, сэр.

Бэргойна этот ответ приводит в такой восторг, что он почти готов примириться с потерей Америки.

Суиндон (позеленев от злости). Арестованный, предлагаю вам воздержаться от дерзостей.

Ричард. Ничего не поделаешь, генерал. Если вы решили повесить человека, вы тем самым даете ему в руки преимущество. Зачем мне быть с вами вежливым? Все равно – семь бед, один ответ.

Суиндон. Вы не имеете права утверждать, будто у суда имеется заранее принятое решение. И потрудитесь не называть меня генералом. Я майор Суиндон.

Ричард. Тысяча извинений! Я полагал, что имею честь беседовать с Джонни-джентльменом.

Движение среди офицеров. Сержанту большого труда стоит удержаться от смеха.

Бэргойн (с отменной любезностью). Кажется, Джонни-джентльмен – это я, сэр, к вашим услугам. Друзья обычно зовут меня генералом Бэргойном.

Ричард отвешивает ему изысканно вежливый поклон.

Надеюсь, вы, как джентльмен и человек разумный, несмотря на ваше призвание, поймете, что если мы будем иметь несчастье повесить вас, это произойдет исключительно в силу политической необходимости и военного долга, без малейшего личного недоброжелательства с нашей стороны.

Ричард. Ах, вот как? Это, разумеется, совершенно меняет дело.

Все невольно улыбаются; кое-кто из самых молодых офицеров, не выдержав, фыркает.

Джудит (все эти шутки и любезности еще усиливают ее ужас). О, как вы можете!

Ричард. Вы обещали молчать.

Бэргойн (обращаясь к Джудит с подчеркнутой почтительностью). Поверьте, сударыня, мы бесконечно обязаны вашему супругу за его истинно джентльменское отношение к этой крайне неприятной процедуре. Сержант! Подайте стул мистеру Андерсону.

Сержант исполняет приказание. Ричард садится.

Ну-с, майор Суиндон, мы ждем.

Суиндон. Мистер Андерсон, я полагаю, вам известно, к чему обязывает вас долг верноподданного его величества короля Георга Третьего?

Ричард. Мне известно, сэр, что его величество король Георг Третий собирается меня повесить за то, что я не хочу, чтобы лорд Норт грабил меня.

Суиндон. Это звучит крамолой, сэр.

Ричард. Да. На то и рассчитано.

Бэргойн (явно не одобряя такую линию защиты, но сохраняя вежливый тон). Не кажется ли вам, мистер Андерсон, что вы занимаете в этом вопросе – простите меня за резкое выражение – несколько вульгарную позицию? Стоит ли кричать о грабеже по такому пустяковому поводу, как почтовая пошлина, чайная пошлина или еще что-нибудь в этом роде? Настоящий джентльмен тем и отличается, что всегда платит с улыбкой.

Ричард. Не в деньгах дело, генерал. Но когда тебя обирает безмозглый тупица и кретин вроде короля Георга…

Суиндон (скандализованный). Тсс, сэр! Молчите!

Сержант (совершенно потрясенный, громовым голосом).

Молчать!

Бэргойн (невозмутимо). У вас, я вижу, свой особый взгляд. Мое положение не позволяет мне вдаваться в это, разве только в частном разговоре. Но, разумеется, мистер Андерсон (пожимает плечами), если вы твердо решили быть повешенным…

Джудит вздрагивает.

дальнейшие разговоры излишни. Своеобразный вкус, однако! (Снова пожимает плечами.)

Суиндон (Бэргойну). Будем вызывать свидетелей?

Ричард. К чему свидетели? Если б наши горожане прислушивались к моим словам, вас встретили бы здесь баррикады на улицах, бойницы в каждом доме и жители с оружием в руках, готовые до последнего человека защищать от вас свой город. Но, к сожалению, вы пришли, когда мы еще не научились переходить от слов к делу; а потом было уже поздно.

Суиндон (строго). Отлично, сэр, мы дадим вам и вашим горожанам урок, который не скоро забудется. Имеете вы еще что-нибудь сказать?

Ричард. Думаю, что у вас могло хватить совести поступить со мной как с военнопленным и расстрелять меня как человека, а не вешать как собаку.