Ученик монстролога

Мы совсем немного проехали по главной улице Дедхема, и Уортроп заставил лошадь свернуть на узкую дорогу, петляющую среди густой тополиной рощи. У въезда на дорогу на ржавом стальном столбе висел незаметный указатель: санаторий «Мотли Хилл». Теперь мы ехали вверх по дороге, и над нашими головами возвышались тополя, увитые какой-то травой и диким плющом, образуя свод, который становился все ниже и ниже по мере того, как мы поднимались в гору. Лес окружил нас, звезд уже не было видно. Мы ехали словно в темном петляющем туннеле. Ни звука не раздавалось вокруг, лишь чавканье лошадиных копыт по густой грязи. Ничто не нарушало абсолютной и зловещей тишины, которая становилась все тягостнее — ни стрекот кузнечиков, ни кваканье лягушек. Мы ехали по этой погруженной во мрак Киммерийской дороге, лошади меж тем начали беспокоиться — они фыркали и топали при подъеме. Доктор выглядел собранным и спокойным, но я испытывал страх не меньший, чем наши кобылки. И они, и я со страхом всматривались в непроглядную мглу. Это была уже не дорога, а злоключение. И вдруг она закончилась, деревья расступились, и, к нашему с лошадками облегчению, мы выбрались на открытую заросшую лужайку, освещенную лунным светом.

Примерно в сотне ярдов впереди стояло здание в федеральном стиле, белое с черными ставнями. Вход охраняли возвышающиеся колонны. Окна были темны, и вообще у строения был нежилой вид, словно все жители давно оставили его, переехав в более теплые края. Моей первой мыслью было, что санаторий, должно быть, закрыт и покинут в результате вторичного заключения капитана Варнера тремя годами раньше. Я посмотрел на Доктора: его губы были плотно сжаты, глаза мерцали, словно подсвеченные изнутри.

— Уилл Генри, — сказал он мягко, когда мы подъезжали к дому, — ничего не говори. Молчи. В глаза прямо никому не смотри. Если кто-то заговорит с тобой, ничего не отвечай. Игнорируй. Ни к кому не обращайся и ни на что не отвечай ни словом, ни жестом. Не кивай и не моргай. Ты все понял?

— Да, сэр.

Он вздохнул.

— Думаю, я предпочел бы иметь дело с дюжиной Антропофагов, чем с несчастными душами за этими стенами!

При ближайшем рассмотрении дом был на пару оттенков ближе к серому, нежели к белому. Когда-то он был белым, да, но это было давно, а теперь краска стерлась и начала отслаиваться. Она свисала длинными лохмотьями с голых заплесневелых досок. Окна не мылись месяцами. Дрожащие паутины висели по углам. Будь у меня ум с более метафизическим уклоном, я решил бы, что это дом с привидениями, но, как и монстролог, я был чужд веры в привидения и другие сверхъестественные феномены.

Безусловно, есть многое на небе и на земле, «что и не снилось нашим мудрецам», но то явления и существа физические, такие как Антропофаги, абсолютно естественные, способные вполне удовлетворить нашу странную и непостижимую потребность в ужасном и злонамеренном, так что хватит и этого, спасибо большое.

Доктор громко постучал в дверь набалдашником трости с изображением оскалившейся горгульи. Ответа не последовало. Мы подождали, и Уортроп постучал снова — три отрывистых удара, пауза, еще три отрывистых удара: тук-тук-тук… тук-тук-тук.

Тишина, только ветер шепчет в деревьях да старая листва шуршит, пролетая по доскам покосившегося крыльца. Доктор оперся о трость и ждал с невозмутимостью Будды.

— Здесь нет никого, — прошептал я, испытывая некоторое облегчение.

— Нет, — сказал он. — Нас не ждали, только и всего.

По другую сторону двери послышались шаркающие шаги, они приближались. Казалось, кто-то очень старый и слабый вынужден был встать, чтобы открыть дверь в ответ на требовательный стук Доктора. Послышался громкий металлический скрежет и скрип отодвигаемых засовов, а потом дверь приоткрылась и сквозь щель слабый луч света упал на крыльцо. На пороге стояла старуха в черном, в костлявой руке она сжимала лампу, держа ее высоко, чтобы осветить наши лица.

— Никаких посетителей после девяти! — прокаркала старуха беззубым ртом.

— Но это не светский визит, — бросил в ответ Уортроп.

— Никаких посетителей после девяти! — гаркнула она громче, как будто Доктор был туговат на ухо. — Никаких исключений!

— Возможно, в моем случае вы все же сделаете исключение, — мягко возразил Доктор, протягивая свою карточку. — Скажите Доктору Старру, что к нему приехал Пеллинор Уортроп.

— Доктор Старр закончил работу на сегодня, — сказала она, — и отдал ясное распоряжение его не беспокоить.

— Моя дорогая, уверяю вас, Доктор меньше всего хотел бы, чтобы вы нас прогнали.

— Доктор спит.

— Так разбудите его! — воскликнул Уортроп, теряя терпение. — У меня к нему срочное дело, которое не терпит отлагательств.

Она сощурилась на карточку, которую он протянул ей, и ее глаза почти полностью исчезли под набрякшими веками.

— Доктор Уортроп, — прочитала она. — Ха! Доктор Уортроп умер, это факт, я это точно знаю. Вы, должно быть, самозванец.

— Нет, я его сын.

Она открыла и закрыла рот, подняла свои старые глаза и вперилась взглядом в Доктора, потом снова посмотрела на карточку.

— Он никогда не говорил, что у него есть сын, — сказала она наконец.