Ученик Рун

Когда солнце перевалило за полдень, со стороны столицы наконец-то показалась вереница всадников и крытых повозок. В общей сложности на устроенную императорской семьей охоту выбралось не менее полусотни представителей дагерийской аристократии. Каждый мужчина ехал верхом, а рядом с ним — слуга. Воздух моментально начал разрываться от собачьего лая и скулежа — борзым и гончим не терпелось нырнуть меж деревьев в поисках добычи. Шумела и сама колонна. До меня долетали обрывки слов и фраз, лязг сбруи, смех, редкие крики.

Вместе с аристократами прибыла и полусотня императорских гвардейцев, и пусть сейчас время было спокойное, а на поясе каждого мужчины висел меч или модная в столице рапира, столь большое количество дворян просто не могло выехать из города без соответствующей охраны.

Но больше всего меня заинтересовала тройка боевых магов, что держалась позади колонны. Я сразу же понял, что это колдуны. Первое — на них не было железных нагрудников, как на прочих гвардейцах, хотя их одежды отдаленно напоминали форму гвардии. Второе — от них буквально исходили волны магической силы.

Как только троица подъехала поближе, я увидел, что командиром тройки был маг красного плаща, который в столь жаркую погоду был собран в жгут и переброшен через плечо, а под его руководством находились два поясника — защиты и исцеления.

— Эй, посмотрите, я же говорил, что опять нажрется! — воскликнул плащевик, указывая пальцем на уже изрядно подпитого Магнуса. — Надо было деньги ставить на это!

— Да никто бы такую ставку не принял, — кисло прокомментировал целитель, — весь город в курсе, что наш коновал пьянь.

Я бросил взгляд на Магнуса, который сейчас беззаботно сидел у колеса телеги и до ругани или даже ответа троице снисходить не собирался. Только демонстративно откинул пробку своей фляги и сделал пару смачных глотков.

Меня магики и не заметили — просто скользнули взглядом. Сейчас я был похож больше на мальчишку-конюха, а жетон мага, дабы не мешался, я спустил под рубаху. Он был больше и тяжелее кольца ученика, и я все еще к нему не привык.

Еще полчаса лагерь шумел, как разворошенный улей. Гости довольно быстро разделились на две части. Первая — статные молодые мужчины в ярких одеждах и беретах с перьями собрались у края опушки, держа под уздцы лошадей и поглядывая на старших мужчин в еще более дорогих, но сдержанных нарядах. Вторая — прочие придворные и те, кто к охоте никакого интереса не питал, но ни одного императорского мероприятия пропустить не смел. Они остались на поляне, есть, пить и распускать сплетни.

Барон Варнал, которого я разглядел в кавалькаде в парадном сюртуке и с беретом, присоединился к первой группе, а вот Торис, как младший, остался в лагере.

Само собой, престарелого императора Форлорна Девятого на охоте не было. Слишком слаб и немощен был правитель Дагерии, чтобы выбираться из дворца. Всем тут командовало следующее поколение — его дочь, будущая императрица Дагерии, Элаиза Форлорн. Вокруг нее постоянно вилась свита из барышень, пижонов, а также тех, кто искал расположения будущего монарха в надежде стать фаворитом уже немолодой правительницы.

Я не особо интересовался жизнью Шамограда и Дагерии — не до того было в череде бесконечных тренировок и занятий, но даже я знал, что будущая императрица, с момента представления ее свету четверть века назад, вела весьма распутный образ жизни, потакая всем своим прихотям. Ее муж, родом из вашимшанских герцогов, был слаб здоровьем, и даже маги-целители не могли надолго избавить его от последствий глубоко запущенной чахотки. Ходили слухи, что причиной недуга стало магическое отравление, а некоторые злые языки поговаривали, что оно было делом рук самой кронпринцессы, которой навязанный когда-то отцом брак стоял поперек горла.

Народная молва шла и дальше, приписывая супругу Элаизы еще и мужскую немощь, что вызывало ряд вопросов о том, кто же на самом деле являлся отцом внучки императора Форлорна Девятого. Одни говорили, что Элаиза понесла после интрижки с вашимшанским же послом, герцогом Хелесским, который и помог отравить супруга принцессы, другие — что внучка Форлорна Девятого вовсе была от какого-то пажа или слуги. Особо язвительные позволяли себе вполголоса говорить, что отцом молодой принцессы Отавии был вообще один из рабов, что прислуживали во дворце. В пользу этой версии приводили довод, что Отавия не была похожа ни на мать-дагерийку, ни на отца-вашимшанца. В ней было больше северных кровей, присущих Кибашаму. Только старики отмахивались от этих россказней и говорили, что Отавия как две капли воды похожа на свою бабку, почившую супругу Форлорна Девятого и мать Элаизы Форлорн. Но так как жена императора уже более двадцати лет лежала в фамильном склепе, ожидая, когда к ней присоединится и ее супруг, проверить эти слова не представлялось возможным.