Ученик убийцы

Настоящая весна все еще не наступила, когда Гален сделал свое заявление. Все в замке готовились к празднику Весны. Рыночные ряды были засыпаны чистым песком и выкрашены в яркие цвета, тонкие ветки деревьев ставили в воду, чтобы их крошечные листики, бутоны и цветы могли украсить стол в канун Весеннего праздника. Но нежные зеленые ростки и яичные пирожные, посыпанные семенами карриса, были не тем, что готовил для нас Гален, так же как и кукольное представление и охотничьи танцы. Вместо этого с началом нового сезона мы должны были пройти испытание, после которого нас либо признают достойными, либо отвергнут.

— Отвергнут, — повторил он, и внимание студентов не могло бы быть более напряженным, если бы он сказал, что неизбранных приговорят к смерти. Про себя я пытался осознать, что будет значить для меня провал. Я не верил, что он будет испытывать меня честно или что я смогу пройти испытание, даже если такое вдруг произойдет.

— Вы будете группой, те из вас, кто докажет, что достоин. Такой группой, которой, я думаю, никогда не было раньше. В разгаре праздника Весны я лично представлю вас вашему королю, и он увидит, какое чудо я сотворил. Поскольку вы продвинулись так далеко вместе со мной, вы знаете, что мне не будет стыдно перед ним. Так что я лично буду испытывать вас и узнаю ваш верхний предел, чтобы быть уверенным, что оружие, которое я вкладываю в руки королю, достойно своего предназначения. Завтра я разбросаю вас по королевству, как семена по ветру. Я распорядился, чтобы быстрые лошади отнесли вас к местам вашего назначения. И там каждый из вас останется в одиночестве. Ни один из вас не будет знать, где находятся остальные. — Он помолчал, я думаю, для того, чтобы дать каждому из нас почувствовать, что напряжение дрожит в комнате, как натянутая струна. Я знал, что все остальные вибрируют в тон, разделяя общее чувство и почти общее сознание в момент получения инструкций. Я подозревал, что они слышали гораздо больше, чем просто слова из уст Галена. Я чувствовал себя здесь иностранцем, слушающим разговор на языке, смысла которого не понимал. Я провалюсь.

— Спустя два дня после того, как вас оставят, вы будете вызваны. Мной. Вы получите распоряжение, с кем следует контактировать и где. Каждый из вас получит необходимые вам сведения, чтобы вернуться сюда. Если вы учились, и учились хорошо, моя группа будет здесь в канун праздника Весны, готовая быть представленной королю. — Снова пауза. — Не думайте, однако, что вы должны просто найти путь назад в Баккип в канун Весны. Вы должны быть группой, а не почтовыми голубями. То, как вы придете и в чьей компании, докажет мне, что вы овладели вашим Скиллом. Будьте готовы к завтрашнему утру.

И тогда он распустил нас, одного за другим, снова прикасаясь к каждому и находя слово одобрения для всех, кроме меня. Я стоял перед ним, раскрывшись настолько, насколько я мог себя заставить, незащищенный настолько, насколько я смел, и тем не менее прикосновение Скилла к моему сознанию было легче дуновения ветерка. Он смотрел на меня вниз, а я на него вверх, и мне не нужен был Скилл, чтобы почувствовать, что он и презирает и ненавидит меня. Он издал презрительный смешок и отвел глаза в сторону, отпуская меня. Я пошел.

— Было бы гораздо лучше, — сказал он своим глухим голосом, — если бы ты прыгнул со стены в ту ночь, ублюдок, гораздо лучше. Баррич думал, что я оскорбил тебя. Но я только предлагал тебе выход, настолько близкий к достойному, насколько это возможно для тебя. Уходи и умри, мальчик, или по крайней мере уйди. Ты позоришь имя своего отца самим своим существованием. Во имя Эды, я не знаю, каким образом тебе удалось появиться на свет. То, что такой человек, как твой отец, смог упасть так низко, чтобы лечь с кем-то и позволить тебе родиться, — это выше моего понимания.

Как всегда, в его голосе была эта нотка фанатизма, когда он говорил о Чивэле, и глаза его стали почти пустыми от слепого поклонения. Почти бессознательно он повернулся и пошел прочь. Он подошел к началу лестницы, потом очень медленно обернулся.

— Я должен спросить, — сказал он, и яд в его голосе сочился ненавистью, — ты что, клещ? Почему он позволяет тебе сосать из него силу? Поэтому он так дорожит тобой?

— Клещ? — повторил я, не зная этого слова.

Он улыбнулся. Это сделало его мертвенное лицо еще больше похожим на череп.

— Ты думал, я не обнаружил его? Ты думал, что свободно будешь держаться на его силе в этом испытании? Этого не будет. Не сомневайся, ублюдок. Этого не будет.