Ученица Хозяина Топи, в Академии (СИ)

— Пока ты выучишься, у меня самого уж срок подойдет, аккурат пять лет, — волосы ее снова растрепал, отчего Веся поморщилась да из рук его вывернулась, от прядей в лицо совавшихся отфыркиваясь. Зря косу не заплела только. Лесьяру лишь дай волю — сразу ее трепать начнет.

— И летом приезжать стану! Каникулы ж цельных три месяца длятся, я слыхала, — магик ей в ответ кивнул подтверждая.

Позвали к завтраку.

И вот вроде обсудили все, а на душе все ж кошки скреблись.

Веся никак не переставала думать, что Лесьяр сызнова станет у девиц, на болото приходящих, кровь брать. И что один на Топях останется… А ежели что снова случится, кто ему поможет?

«Это ты-то его защищать вознамерилась?» — шепнул голос мысленный насмешливо. Да уж, это он ее извечно из передряг выручал… Даже привыкла как-то, что защитить есть кому. Да и вовсе, что рядом он.

Остаток дня в суете смешался. Как позавтракали, стали бумаги готовить, договоры всяческие. Веша, их читая, едва голову всю себе не сломала, пока Лесьяр ей на выручку не подоспел. Совместно уж все пересматривали, да подписывали. Все честно составлено оказалось, без брехни али утайки какой-нибудь. И что в академию зачисляют, и что уплату за обучение на себя конклав берет, и что стипендию, значится, ежемесячно ей выдавать станут на личные необходимости. Веша, как величину той стипендии увидала, аж крякнула. Да она за все свое добро деревенское сумму меньше выручила, а тут каждый месяц платить будут. Намеревалась уж возразить, неудобственно сделалось, за что ей этакие деньжищи? Но Лесьяр ее смущенное бормотание в мгновение ока прервал.

— Дают — бери, бьют — беги. Запомни это раз и навсегда, — шептал ей у самого уха. Веська за столом сидела, а он к ней со спины склонялся, — для конклава эти деньги — капля в море. А тебе лишними точно не будут. Коли б не ты — разбирались бы сейчас со старухой. И Благовещенск — город. Не столица, конечно, но цены там — не чета деревенским базарам. А если и не потратишь, так на будущее останется. С собой только всю сумму не таскай. Я тебе кошель дам заговоренный…

Магик старался как можно лучше подготовить ее, хотя и понимал, что за столь короткое время эту наивную девицу к городской суете не перестроишь.

Осталось надеяться, что эта доверчивая душа не попадет в неприятности.

— И пергамент дам особый, сможешь мне писать, когда захочешь, — он замялся немного, но все ж добавил, — если захочешь.

Весенья его за то взглядом прожгла.

— Как же я без учителя своего в городе среди господ управлюсь? — фыркнула в ответ.

— Ты с теми господами настороже держись. Нравы у городских иные, — не хотелось Лесьяру, чтоб обидел кто его пичужку. Сам-то хоть и часто в городах бывал, да никогда не нравилось ему в высшем свете крутиться.

— Иные? — эхом отозвалась.

— Разнузданные, — и бровями этак поиграл, явно Весе на что-то намекая.

— Ну, тебя, — отмахнулась девица, к бумагам возвращаясь. Оставалось последние подписать, да канцеляру отнести.

Магик же с ней рядом за стол сел да профиль ее мягкий разглядывал, каждую черточку в память врезая. Как успел к ней прикипеть вот так? Вроде ж поначалу раздражала даже… Явилась ведь в башню к нему, наглая такая, обликов его теневых не побоялась, как ни пытался застрашить. А теперь вот — студентка. Хмыкнул себе под нос. Вот как жизнь оборачивается.

Глава 3

Пока с бумагами разобрались, уж солнышко в зенит вошло. С грустью подумалось Весенье, что совсем привычным ритуалам следовать прекратила. Когда последний раз миру доброго утра желала? Бабуся ей на это точно головой бы покачала с губами поджатыми, осуждая, стало быть. Вот никогда вслух о том не говаривала, но как Веся поленится утром к лесу встать, да лучикам на востоке поклониться, так старушка осуждение всем своим видом выказывала.

“— Хочешь, чтоб мир тебе улыбался, сама ему поболе улыбок дари!” — любила говорить она.

— О чем думаешь? — позвал ее магик. Он перепроверял собранные в пачку листы, чтобы отдать их после канцеляру.

— Да вот, бабусю вспомнила, — вздохнула кручинясь.

Лесьяр покосился на нее, контракт в сторону отложил.

— Какая она была? — вопросил прямо. Вот уж не ждала того Весенья.

— Бабуся-то..? — замялась сперва, а после уж улыбкой теплой расцвела, — добрая. Завсегда всем помочь была готовая, хотя вот с виду-то и не скажешь. Она любила говаривать, что коли ее за ведунью темную принимают, то пускай так и будет, что соответствовать надобно. На деревню идет — глаза углем подводила. Как кто скотину режет, требовала завсегда ей первый кусок мяса принести, иначе, говорит, порча будет, — Веська захихикала, — а сама-то тем же вечером похлебку мне в горшочке глиняном варила. “Я им за травами хожу, запасаю? Выдаю потом, когда надобно? Вот пусть они тоже делятся!” — протянула нарочито старушечьим голосом, да так сходственно прозвучало, что Лесьяр и сам улыбнулся.