Учись видеть. Уроки творческих взлетов

Моя подружка, поэт Лена Григорьева, сказала:

– Я вспоминаю свой любимый рассказ Сотника «Как я был самостоятельным». В детстве я редко оставалась одна. Но детям свойственно одиночество. И он поддерживал детей даже в их возможном одиночестве. У него звонкая фамилия – Сотник. Как будто он стоял во главе какой-то сильной и доброй сотни таких вот защитников и покровителей детей.

Народу было немного, пожалуй, он изжил свои привязанности, никто не плакал. Но тепло шло от каждого. Сюда пришли те, кто его просто помнил еще, а давным-давно не видели все. Ирина Сотник, прямая и неподвижная, сидела у изголовья.

Стали одеваться ехать на Ваганьковское кладбище, приготовились выносить гроб, и тут приезжают телевизионщики. Они опоздали и предложили всем вернуться в исходное положение.

Яков Аким, возмущенный, грозно сказал:

– Пусть они уходят.

Но директор Дома детской книги Ольга Корф попросила:

– Ну ладно, ну пойдемте, встанем, пожалуйста, пускай люди увидят, что умер Юрий Сотник.

Мы все опять сняли пальто и встали около Юрия Вячеславовича.

– Нельзя ли повторить панихиду? – спросил деловито оператор.

– С такими журналистами хорошо еще не пришлось восстанавливать человека из пепла, как птицу Феникс, – печально пошутил кто-то.

^{Два молодых человека отправились когда-то в плавание по реке Нерли и в походе стали фотографировать друг друга – это Юрий Сотник и Яков Аким. Худые! Но полные сил, энергичные, они только начинают свой писательский путь, а пока наслаждаются жизнью, молодостью, летом…}

^{Примерно в это время Яков Аким, прошедший войну, написал такие стихи:}

^{Мне странно, что я еще жив,Хожу, просыпаюсь в постели,Что бомбы, и голод, и тифМеня одолеть не сумели.Так странно, что вновь сужденоСтупить в эту тихую осень,Монетку в отверстие бросить,}

^{Деревья увидеть в окно.А может, еще заглянуТуда, где сосулька сверкает,Где мальчик рисует веснуИ кисточку в лужу макает,Где снег разомлевший лежитИ тянет поленницей влажной,Аукают гуси протяжно…}

^{Так странно, что я еще жив.}

На черных чугунных санях повезли дядю Юру по белой дороге Ваганькова. Падал снег, все деревья стояли в снегу, даже вертикальные стволы, огромные ваганьковские деревья.

Когда опускали гроб, земля была еще не замерзшей, рыхлой, мягкой, действительно «пуховой». У самой кладбищенской ограды возле железной дороги оставили мы его, рядом с мамой, которой он, странствуя, слал с кораблей телеграммы: «Болен цингой, вышли 200, иду Иркутск…»

Что в сравнении с вечностью, где растворилась душа Юрия Сотника, моя передача о нем? Ничего! Но все-таки это правильно, что так получилось, что мы пили с ним на кухне чай, он рассказал мне напоследок свою жизнь, вспоминал детство. И что он услышал по радио, как мы его любим.

Зато всякий раз, когда я не успевала, такая боль и такая жалость: вот собиралась сделать большую передачу, а не успела – с актером Георгием Бурковым. Рина Зеленая согласилась мне дать большое интервью, а я тянула, «созревала»… Сестра поэта Марины Цветаевой – дивная Анастасия Цветаева, писательница, передавала нам с Лёней через знакомых свои поздние книжки, подписывала: «Семье Тишковых! Храни Вас Бог! Анастасия Цветаева, 97 лет»… «Семье Тишковых! Храни Вас Бог! А. Цветаева, 98…» Поэт Юрий Левитанский… Зиновий Гердт… Известнейший астроном, исследователь неопознанных летающих объектов Феликс Зигель – мне так давно хотелось с ним познакомиться. Но ведь не явишься к таким людям впопыхах, надо подготовить почву, самой подготовиться… А как-то однажды пришла на лекцию о неопознанных летающих объектах в Дом культуры «Меридиан», и ведущий сказал: «Прошу встать: мы прощаемся с нашим дорогим Феликсом Юрьевичем Зигелем…».

Эту главу я хочу закончить притчей – у кого есть уши, как говорится, да услышит: на телевидении была одна классная реклама. Это я вам говорю, ненавистник реклам. Одна! И звучала она так: «Позвоните своим родителям…»

Глава 17

Песня, от которой изменится вся ваша жизнь