Учитель истории

— Меня есть кому поддержать.

— Лорд Ралф? Хм, не думаю. Если Вас вычислят, то контратака будет по всем фронтам, и связанным с Вами несдобровать. Вы еще не представляете, какая Безингер махина!

— И неужели Вы не хотите чужими руками эту махину пощупать?

— Ладно, мы подумаем, ответ получите на днях.

Внутренне Шамсадов был уверен, что получит добро, и поэтому, не теряя времени, готовил плацдарм всесторонней атаки. Так оно и получилось, но Малхаз даже не предполагал, сколько с этим будет связано хлопот. Первым делом его заставили уничтожить всю документацию, как-либо связывающую его с лабораторией, вплоть до ликвидации банковских счетов, с которых он оплачивал свое обучение. Были и еще совсем неожиданные требования и прямой намек: в случае обнаружения участия лаборатории — физическое устранение субъекта.

В итоге: в случае неудачи — рискует один Шамсадов, если будет успех — Шамсадов имеет доступ только в художественный архив, а остального не касается, доля лаборатории.

Центр организовали (он, судя по всему, давно был) в Северной Ирландии, под Белфастом. В распоряжении Шамсадова любая оргтехника, такая же поддержка и еще, неотлучно, три помощника-консультанта, а вернее надзирателя.

Географически место выбрано до смешного оптимально: Северная Ирландия в Великобритании, что Чечня в России, вроде бы мятежная территория, и можно сослаться на непокорных вредителей. Сейчас Малхазу не до этих политических тонкостей — времени в обрез, понятное дело, у Безингера суперзащита от первоисточника — Пентагона, от тех, кто впервые изобрел Интернет.

Атаку начали в ночь с пятницы на субботу, так, чтобы в соратниках были выходные. В любой программе есть вход, а значит брешь, и если монотонно долбить, то «трещина» в любом случае обнаружится. Да в том-то и цель защиты, чтобы сразу же обнаружить атаку взломщика, выявить источник агрессии и в некоторых случаях автоматически перекодироваться.

Идти этим трудоемким, а главное затратно-временным путем Малхаз не может. Он верит в свое чутье, и, к ужасу консультантов и дальних партнеров, идет в лобовую атаку, напролом, грубо обнажая себя.

— Это невозможно! Это провал! — хором кричат консультанты.

— Молчать! — психует Шамсадов, сразу работает на двух клавиатурах, отдает команды всем партнерам. Игра пошла ва-банк, консультанты посматривают на часы, чтобы бежать, пока их не взяла полиция.

— Не торопитесь, — истерично смеется Шамсадов. — Атака еще не обнаружена, и мы уже у «главных ворот».

— Вы что, знаете секретный код, что так напрямую идете? — нервничают консультанты.

— Да Вы что?! Ха-ха-ха! Думаете, он ребенок, и свое имя и дату рождения ввел как шифр?!

— Замолчите! Не мешайте! — дико заорал Малхаз.

Наступила гробовая тишина, и только щелчки клавиатуры да сигналы приказов с экранов. В таком оцепенении прошел не один час. Пот течет ручьями не только с Малхаза, но и со стоящих за его спиной консультантов.

— Все! — прошептал Шамсадов, бережно нажал «вход», и сразу же выплыл знак «Введите, пожалуйста, код».

— Действительно «все», — съязвили за спиной.

— Вводите: Безингер, дату рождения, — поддержал другой.

— Нет, будем вводить все известные слова и комбинации цифр — всего лишь двадцать факториалов!

— Ну, мы дураки!

Шамсадов этого уже не слышал, он всецело был поглощен «атакой», испытывал знакомое чувство полной отрешенности от реальности — впереди только враг, его надо уничтожить, а о собственной погибели даже не думаешь, это эйфория, насилие, это непередаваемое, дикое блаженство, высшая точка жизненной игры!

Он на латинском набрал — «Хазария — 0965», в ответ: «Введите правильный код», и уже без «пожалуйста». Повторил на древнееврейском и еврейском — то же. Ввел тюркский, а затем кириллицу — сброс. Последняя заготовка Малхаза — язык еврейского населения Европы, имеющий в основе немецкий диалект, идиш, — не прошло.

— Ужас! — простонал он, обхватил голову, в ярости кулаком рубанул по экрану, до кости содрал кожу.

Сжимая окровавленную кисть, избегая взглядов консультантов, бросился в ванную и, забыв о руке, склонил под холодной струей голову, надолго так застыл, тяжело дыша, выпрямился, машинально увидел в зеркале свою страшную физиономию. А вода с густых волос все стекает, заливает глазницы, преломляет свет, и, о чудо! или явь! или так исказилось сознание — перед ним в рамке зеркала нарисованная им Ана: точь-в-точь такая же, и так же странно улыбается, рукой на выход показывает. Он протер глаза, Аны нет, а ласковый, переливчатый голос со струйкой воды угасающим эхом остался:

— Ненан мотт бицбелла хьуна?![29]

Разметая брызги крови и воды, бросился Малхаз к компьютеру, и латиницей, только на чеченский манер, набрал: «Хаз-Ари — 0965».

— Боже! — ахнули басистым хором за спиной.

А на экране следующие «ворота». Не задумываясь, Шамсадов набрал: «Зембрия Мних».

— Вот это да!.. Что за слова?! — суеверно зашептали консультанты, и так склонились, что четыре головы слились.