Учитель под прикрытием.

- Вы мне нужны, чтобы отконвоировать задержанного по назначению, - сказал я. – И проследить, что все совершилось согласно закону. Именем Святой Инквизиции! – вскинул руку с перстнем, демонстрируя печатку и с огорчением думая, что был в полушаге от того, чтобы третий и последний раз отречься от магии.

«Боевик» сник.

- Идемте.

Мне ужасно захотелось задержаться и досмотреть представление – я еще никогда не видел, чтобы так снимали порчу, да и вообще при мне порчи снимали не часто – но надо было спешить. Все, что я мог, это кивком привлечь внимание мэтра Сибелиуса:

- Наставник… Вам стоит навестить мэтра Голона и дать себя осмотреть. Вы… ваше здоровье и возраст… с этим не шутят.

- Да уж, - попытался улыбнуться тот.

- К тому же я хотел бы вас попросить… вашему коллеге после снятия порчи все равно придется навестить целителей. Так что, мне кажется, вам стоит пойти вместе с ним. Двоим – или даже троим, ведь кто-то должен вас сопровождать! – господин ректор не сможет отказать!

Старый некромант улыбнулся еще раз, прекрасно понимая, что я имею в виду.

С этими словами я вышел, увлекая за собой аспиранта и его конвой. Меня больше не интересовали ни ректор, ни библиотекарша. То есть, конечно, интересовали, но совсем не так. Пропавшая методичка… в данный момент она находилась у меня, конфискованная у студентов. И если ее дал им сам бессменный ректор, то… дело получает новый поворот.

Зачем он им ее дал?

За всеми этими передрягами у меня не было времени как следует ее изучить – так, пролистал на досуге, убедившись, что там в основном описания опытов. На штамп не обратил особого внимания и даже не помнил, есть ли там какие-нибудь особые пометки. А теперь это и не так уж и важно. Самые главные ответы получены только что. А насчет остальных… думаю, Динка не откажется со мной побеседовать на эту тему.

Да, мы втроем направлялись в городскую тюрьму «для бедных». Поскольку серьезного обвинения для аспиранта мне пока придумать не удалось и доказать его причастность к последним событиям было сложно, можно было ограничиться предварительным заключением. По закону, он может сидеть вот так трое суток. По истечении этого срока его либо отпустят с извинениями, либо, если доказательства будут получены, переведут в тюрьму Инквизиции.

Об этом я сообщил обоим своим спутникам по дороге, и один приободрился, а другой приуныл. Я же чувствовал небывалый подъем – дело, кажется, сдвигалось с мертвой точки. У меня был подозреваемый. И пусть он сидел достаточно высоко, но ведь он был! И кто сказал, что не существует таких вершин, на которые нельзя взобраться и таких основ, которые невозможно пошатнуть?

Мое, прямо сказать, радужное настроение поддерживало меня до тех самых пор, пока мы не вошли в ворота городской «бедняцкой» тюрьмы и даже до тех пор, пока вызванный начальником тюрьмы старший тюремщик не кивнул головой:

- Посадим, куда он денется! Там как раз угловая камера освободилась. Потерпеть только придется, пока после девчонки не уберем…

- Что? – меня зацепило не только слово «девчонка», но и то, что после нее камеру надо было убирать. Обычно тюремщики утруждают себя уборкой только если заключенный в ней умер – избавиться от тела и все такое… - В каком смысле – «убрать»?

- Так это, - тюремщик покраснел, - кровь там… А вы это… ну… господа маги!

Кровь…

- Что с ней стало?

Верить в то, что с Динкой Куббиковой случилась беда, не хотелось. Но, с другой стороны, какая еще девчонка в этой тюрьме могла сидеть в угловой камере? Даже если предположить, что камер несколько…

- Она жива?

- Живая была… только у нее это… ну… - тюремщик внезапно замялся, - женские дела начались, когда за нею пришли…

Да уж.

Я испытал одновременно страх и облегчение.

С одной стороны, женская кровь – действительно мощный ингредиент во многих опасных зельях. Навести порчу, приворожить, проклясть – легко. Даже убить – и то можно, если знать рецепт. Но с другой стороны, это и открытые ворота для любого зла, так что тут порча и проклятье работает в обе стороны. Именно в такое время женщина наиболее уязвима для всякого зла. А Динка еще и в тюрьме, одна, среди чужих…

Хорошо хотя бы, что это, так сказать, обычные дела. И что она не получила какую-нибудь травму, не ранена или не убита. Но…

Пришли? Он сказал: «За ней пришли?»

- Кто?

- Так эти… ну… оттуда,тюремщик выразительно пошевелил бровями. – Святые отцы.

Инквизиция. Вот бес!

Я выругался, не особенно стесняясь присутствующих. Вот кто их торопил? И, самое главное, кто донес? Не я, точно. Нашлись, стало быть, добрые люди.

- И когда это случилось?

- Так ведь… вчера.

Бес! Бес и еще раз бес! Вчера… то есть, буквально через несколько часов после того, как от девушки ушел я. Быстро кто-то работает. Значит, времени у меня меньше, чем я планировал.

- Хорошо. Убирайте камеру и… сажайте на ее место вот этого субъекта.

- Ага, - начальник тюрьмы выразительно посмотрел на нас. – И что он сделал?

- Подозревается в наведении порчи.

- Я ничего не делал! – взвился аспирант.

- В Инквизиции разберутся.