Учитель словесности

Я забыла, как на отцовский кительслез солено-горьких лилась река,только помню, чему нас учил учительна уроках русского языка.Он спрягал глагол, ничего не слыша,он склонял правительство, осмелев,а ему внимал Виницковский Миша,Милошевич Слава и Друскин Лев.На второй этаж дорогих угодий

он взлетал, не касаясь рукой перил.И, конечно, звали его — Мефодий.Был любимый брат у него — Кирилл.Жизнь летела — сказочна, одинока,но сложила крылья, попав в сачок.И сквозь слово «млеко» сияло око,голубой, славянский горел зрачок.И кого-то тихо звала обитель,а кого-то — звезды и облака,

потому что всех нас любил учитель,тайнозритель русского языка…

7

Грубой лепки кувшин, бельевая корзина,за немытым стеклом — облака…Что бормочешь ты, как ты живешь, Мнемозина,в бесконечном аду языка?Пожилой табурет, или кресло-качалка,или вытертый клетчатый плед…

Жить вещам в языке неуютно и жалко:там пространства и времени нет.Там лишь шаг небольшой от любви до разлуки,от сверла до степного орла.Вещь состарилась в слове и съежилась в звуке,разболелась, слегла, умерла.Так давай, Мнемозина, мы выбросим ветошь,дорогие сожжем словари.Ах, подруга неверная, что же ты медлишь?

Отвечай, не молчи, говори…

8

Были римляне добрыми. Злымибыли скиф, и сармат, и монгол.Держит имя рукою за вымябородатый и бодрый глагол.Имя сделалось бедным скитальцем,но до смерти ему далеко,и течет у глагола по пальцамголубое, как сон, молоко.