Учительница в школе для маленьких магов (СИ)

С первым не повезло уж точно. А со вторым — посмотрим…

29

Заседание, на котором судили Макса, было закрытым. Обвинитель был, как ни удивительно, тот же, что занимался делом Алессандро, и я даже как будто невзначай поинтересовалась — это совпадение, или он у них вообще один?

Ренци ответил, что подобные дела, вот их и отдали одному и тому же человеку.

Следователь в круг «доверенных лиц» не входил и на Алессандро реагировал также, как и остальные — не узнавал, то есть, и относился с легким налетом благожелательности, когда опрашивал, как свидетеля. Алессандро тоже демонстрировал крайнее почтение и повторял раз за разом, что он лишь простой учитель, который считал своим долгом прийти на помощь директрисе, оказавшейся в сложном положении, и даже предположить не мог, что участвует в задержании преступника-рецидивиста. Лордов? Лордов он призвал случайно.

Паутина…

Ждала своего часа, разумеется, ещё с того момента, как арестовали Беренику. И других её пока не пойманных сообщников она тоже ждет, просто так открутиться не получится, пусть даже не мечтают. Это была официальная позиция, а шепотом Алессандро сообщил, что других заговорщиков почти не осталось, а кто остался — что ж, им придется бояться сетки, но вряд ли она их настигнет.

Магическая сеть сковывала руки Макса, и когда он сидел в зале суда и слепо таращился вперед, у меня возникало такое впечатление, будто из него все силы выпили. Никогда в жизни я не видела его таким бледным. Надо же!

Он вернул себе половину магии, даже больше, и её никто у него уже не отнимет, я знала это. Ему светят долгие исправительные работы на пользу государства, потому что Сеть снять нельзя, и магия будет использоваться на какое-то благое дело. Я не хотела знать какое. Мне хватило допроса, когда пришлось рассказывать, как ощущался тот проклятый стеклянный гроб.

До сих пор казалось, будто холод сковывает меня по рукам и ногам. Среди ночи я просыпалась в панике и тяжело дышала, не в силах справиться с ужасом.

Иногда проснуться не удавалось. Тогда я глухо стонала в подушку, и меня трусила за плечо Анна. Она выглядела расстроенной, а когда услышала, что Максим — звали его, разумеется, иначе, но Анне об этом знать совершенно необязательно, — просто проник в её сознание и ковырялся там своей магией, едва не развалила полкомнаты, стульями швырялась…

А магией не могла, потому что магии у неё не было.

Разумеется, свидетельствовать против него она согласилась. Рассказала обо всех случаях «забывчивости», которая периодически ей самой казалась странной, поведала, что порой сама не понимала, как оказалась в том или ином месте или почему время идет так быстро.

То самое рассказывала и леди Бельтейн, но она была мертва, а Анна, к счастью, нет.

Кошмары мои прекратил Алессандро — просто сказал, что с него довольно видеть, как я становлюсь всё бледнее и бледнее, и он забирает меня к себе.

И либо он отгонит мои кошмары, либо просто не будет давать спать полночи, чтобы мне ничего не снилось.

Вообще-то в пределах школы жить с мужчиной — не слишком прилично. Потому у меня в спальне оказался портал, завешенный какой-то тряпицей, стационарный, и я, шипя от боли каждый раз, перемещалась к мужчине вечером и возвращалась утром. И никто ничего не знал. Кроме Анны — но она не могла рассказать ни слова, связанная магией клятвы. И как бы мне ни хотелось сказать, что я доверяю своей сестре и безо всяких колдовских штучек, наличие магических преград определенно делало наши отношения более адекватными.

Я так и осталась заниматься разными организационными вопросами, но больше не лезла в преподавательство. Алессандро больше уделял времени занятиям, но и мне тоже помогал — благо, я вовремя вспомнила о том, что у директора может быть завуч, и вручила ему эту должность, заявив, что никакие возражения не принимаются.

Время текло, словно сквозь пальцы.

…Когда судили Макса, уже была зима. Холодая, но зато не такая болотистая, как осень в этих краях, а снежная — и земля под ногами твёрдая и подмороженная, а не какая-то жижа!

Закрытое заседание проходило быстро, и я уловила, насколько же разным может быть равнодушие судей! Если в случае с Алессандро Теодоро и Луиджи просто скрывали своё беспокойство, то сейчас — они скорее прятали гнев, который так и грозился вылиться наружу. Но мы все довольно быстро заслушали обвинения, магия плотнее стянула запястья Макса, а потом его увели прочь, и мы все могли наконец-то разбрестись по своим делам.

Я, разумеется, забежала ещё к Светлому Лорду — подписать смету и обнять Элеонору, — пока Алессандро наведался к Тёмному Лорду, чтобы он утвердил бюджет своей печатью, — и, когда выскочила на улицу, собралась гнаться в один небольшой магазинчик, чтобы закупить детям ткань для формы, но Ренци придержал меня за руку и промолвил:

— Думаю, сегодня нам лучше не заезжать за формой.

— Почему?