Учиться любить

– Рони су-сунул один палец с-снизу и ос-оставил меня почти без одежды! – чуть слышно произнесли нежные губы девочки.

– Почти без одежды? – Госпожа Хейс прочувствовала весь ужас случившегося каждой клеточкой своего тела. – Но… но… что я могла сделать?! – Джойс ощутила безнадежности ситуации и по ее красивому лицу потекли слезы, и, давясь ими, она снова упорно пыталась объяснить: – Я так на-надеялась с тобой поговорить о нем, а ты была все занята и занята!

– Ладно, ладно. – Абигейль Хейс поблекла, потеряла свою стойкость и выносливость, сейчас она выглядела полностью сломленной, разбитой. Она чувствовала себя виноватой в произошедшем. И, испытывая невероятный, заполнивший все ее существо стыд, она еле нашла силы, чтобы спросить: – И что случилось дальше, милая?

–Я… я ощутила, что не могу пошевельнуться. Я видела, что он снимает свою майку. У него было какое-то овальное родимое пятно над пупком. Это было самое ужасное, что когда-либо случалось со мной! Мне было очень больно, я кричала, но Рони заткнул мне рот платком. А потом произнес то, чего я никогда до этого ни от кого не слышала.

– Что он сказал тебе, девочка моя? – Мать почти онемела от сильного волнения.

Истерзанный ребенок пока ничего не ответил. Мать осознавала, что никто не сможет приподнять занавес произошедшего. Только сама Джойс, если она этого захочет. Но все существо девочки, подавляло в себе эти грозные слова, эти отвратительные действия: она упорно ничего не говорила, не сгибаясь, боролась до последних своих сил.

Но вдруг, неожиданно, Джойс не выдержала. Как будто нечто отломилось от нее и как комок скатилось по ее худому детскому тельцу, упало на землю. Она уже не сопротивлялась и отчаянно выдохнула:

– Это… это… были такие стран-странные слова, мама! Он… он сказал мне, что скоро произойдет самое хорошее, что могло бы случиться между мною и им.

– Неужели этот мерзавец посмел… – И Абигейль Хейс посмотрела на дочь с ужасом.

Маленькая Джойс сжалась от страха, как простреленное животное она упала на диван. Вдруг ей захотелось исчезнуть, чтобы уберечь себя и мать от дальнейшего кошмара. Она увидела, что в лице матери не осталось ни кровинки, твердый взгляд постепенно увял, потух, исчез и стал выражать только горечь. Безысходную горечь.

«Неужели этот незнакомый негодяй пытался изнасиловать мою беззащитную девочку?» – И неуправляемые, ужасающие мысли вторглись, влетали как стая хищных птиц в сознание Абигейль Хейс .

– А ты… ты не пыталась освободиться от этого злодея? – все же решила спросить она. Где-то глубоко в ее глазах читалась надежда.

– Я вырвалась так сильно и смо-смогла вытащить платок изо рта! Тогда Рони положил одну ру-руку мне на рот, а другой все сильнее меня прижимал! Ты не имеешь представления, как мне было больно, мама! Никогда прежде не чувствова.... не чувствовала такой отвратительной боли!..

…Нежно-зеленые глаза Джойс наполнились слезами – искренними, чистыми. Она так и не поняла, почему именно сейчас, когда думала об Антони, вспомнила самый неприятный эпизод своей жизни. Тогда ей было только одиннадцать. И она выглядела как только что распустившийся весенний цветок, дивный, неподдельный, своеобразный. Но безжалостный вихрь жизни сумел сломать его.

Богатый молодой человек случайно увидел ее однажды, когда она выходила из школы, и подкарауливал там несколько недель. Они начали гулять вместе. Он покупал ей игрушки и водил в кондитерские. Девочка ни о чем не догадывалась, ей просто была нужна сердечность, и она получала ее в избытке. Первый раз в жизни кто-то дарил ей столько внимания и заботы. Ее родителям, работавшим по двенадцать часов в день, было не до дочери. Еще недавно Джойс так жаждала их тепла, а сейчас, когда уже получала так много от Рони, ей как будто ничего и не было нужно от них.

Джойс сидела, закрыв глаза, и вспоминала все: и шутливые разговоры старшего друга; и нежные, нечаянные прикосновения, без всякой мерзости (как ей тогда казалось); и бархатный, околдовывающий тембр его голоса; и влюбленный взгляд, в котором она не смогла разглядеть сексуальный интерес. А потом она снова ощутила боль. Такую острую, протыкающую боль, сильнее которой она никогда не испытывала! А затем в ее сознание проникли, вломились разочарование, предательство и унижение, противно пропитавшие все ее существо. И, как десять лет тому назад, она не смогла справиться с ними, не смогла превозмочь все это! Как из неиссякаемого родника, слезы снова спонтанно хлынули из ее глаз. Неизбывная обида и унижение переполняли ее раненую душу, и она не могла остановиться, а тихонько продолжала рыдать. Чувствовала, что надо избавиться от этого неумирающего ужаса. Но как?! Для этого у нее всегда недоставало сил!

А потом Джойс снова подумала об Антони Милтене. Почему? Она и сама не знала. Ведь это же просто мимолетное знакомство. Но, как когда-то Рони, Антони непонятно почему затронул ее сердце. И она, невольно, нечаянно, ощутила в нем настоящего друга.

Иногда нам хватает всего лишь нескольких минут, чтобы интуитивно определить, кто нам действительно необходим.