Удача – это женщина

– Когда тебе станет лучше, Фрэнси, я заберу тебя к себе домой. На свете нет ничего прекрасней зеленых равнин Йоркшира, девочка, когда овечьи стада, разбредаясь вокруг, поедают нежную молодую травку. Эти тихие животные дают лучшую в мире шерсть. А потом ее прядут и ткут, превращая в знаменитые йоркширские ткани…

Тут Джош внезапно вспомнил о причине, которая заставила его бежать из дома на край света – в Сан-Франциско. Он тяжело вздохнул и добавил:

– Да, мы обязательно поедем туда. В один прекрасный день, когда я смогу вернуться домой снова.

Каждый вечер Сэмми убеждал Джоша, что тот поступает глупо.

– Ты же едва знаешь ее, – говорил он, делая длинный глоток из своей кружки с пивом и налегая грудью на стойку, чтобы Джошу было лучше слышно. – Эта барышня приносит несчастье. Ты уже потерял из-за нее работу и получил по физиономии. Разве недостаточно? Даже если она выживет, что мало вероятно, отец заберет ее домой, а потом упрячет в какой-нибудь медвежий угол, чтобы она не доставляла ему больше неприятностей. Ты – человек, который постоянно навлекает на себя различные напасти, впрочем, таким ты был всегда.

Тут Сэмми обычно с грохотом ставил на стойку пустую кружку, глядя, как Джош принимается застегивать куртку на все пуговицы, чтобы выйти в холодную дождливую ночь.

– Ты бы лучше послушал моего совета, Джош Эйсгарт, хотя бы потому, что отлично знаешь, как бывает, когда ты забываешь мои слова. Вспомни-ка последний случай.

А Джош в который раз думал о том, отчего два таких разных человека, как Сэмми и он, дружат вот уже много лет. Он, конечно, всегда любил Сэмми, а Сэмми, наверное, также относился к нему. Но надо признать, что они совершенно не понимали друг друга.

Тем не менее, в одном его друг несомненно прав, продолжал размышлять Джош, вытирая следы от влажных пивных кружек со стойки: мистер Хэррисон никогда не позволит Фрэнси жить по-своему. Даже если она и останется в живых.

– Что, Джош, опять размечтался? – Раздраженный крик владельца салуна вернул юношу к действительности. – Я, кажется, тебе уже говорил, парень, чтобы ты был немного порезвее. Предупреждаю тебя в последний раз. Иди-ка и обслужи вон тех клиентов, да пошевеливайся, а не то окажешься снова на улице, откуда я тебя подобрал.

Подстегнутый угрозой потерять работу, Джош бросился выполнять распоряжение хозяина, но слова Сэмми не выходили у него из головы. Он вспомнил, что произошло, когда он не воспользовался советом друга и поступил так, как сам считал нужным. Джош в который раз содрогнулся при мысли об их побеге, когда они мчались сквозь темноту и дождь, задыхаясь, выбиваясь из сил и дрожа от страха. Тогда Сэмми обещал помочь ему, и если бы не он, Джош никогда бы не добрался до Сан-Франциско и, вполне вероятно, его уже не было бы в живых. И уж точно, что он никогда бы не встретил Фрэнси. Да, он действительно слишком многим обязан своему лучшему другу – Сэмми Моррису.

Фрэнси знала, что не в состоянии открыть глаза. Не стоило и пытаться. Она словно продиралась сквозь вспышки яркого света, заполненные мягким шуршанием и слабым бормотанием каких-то тихих голосов. Так тихо шумел ветер в тополиных листьях на ранчо. Она даже подумала, что, может быть, она и в самом деле там, на ранчо, вместе с мамой, своей каштановой кобылкой и Принцессой. Ей было так спокойно и приятно, но стоило двинуться, как тело начинала раздирать боль, острая, как лезвие ножа. Потом она слышала, как кто-то стонет и кричит, и понимала, что это она сама. Как только боль стихала, Фрэнси снова оказывалась как бы вне времени и пространства, и ее опять обволакивал целебный, врачующий мир забвения.

Она слышала тихий голос, произносивший ее имя.

«Фрэнси, дорогая, – нежно уговаривал голос, – открой глаза. Сегодня такой чудесный день, Фрэнси. Посмотри, как светит солнышко…»

И еще она часто слышала голоса, которые молились за нее и просили Господа дать ей силы и мужество, чтобы жить дальше. Но ей не хотелось возвращаться к старой жизни. Эта жизнь ей нравилась куда больше. В ее новом мире не было грубых голосов, не было ненависти, жестокости и боли. Ее новая жизнь была сродни мирному, тихому сну, и ей хотелось спать и грезить вечно. Однажды вместо женских шелестящих голосов она услышала мужской голос.

«Фрэнси, – говорил он, – это Джош. Я тот самый лакей, который помог тебе, помнишь? Я пришел повидаться с тобой. Открой глаза, Фрэнси, и взгляни на меня…»

«Джош, Джош, Джош…» – пронеслось у нее в голове. Она уже слышала когда-то это имя. Думать и вспоминать не хотелось.

Веки казались ужасно тяжелыми, можно было подумать, что на них уже положили старинные медяки, как всегда делается при погребении. Возможно, она уже умерла и никогда больше не увидит света… никогда не увидит Джоша…