Удачи тебе, сыщик!

Шесть лет назад, когда Трунин только собирал свою гвардию, стоял на ногах непрочно, у него на хвосте повис шантажист, начал отравлять жизнь. Вскоре раздался телефонный звонок, Трунин услышал тихий вежливый голос:

– Молодой человек, я слышал, что некто мешает вам спать?

– Допустим, кто говорит? – поинтересовался Трунин.

– Филантроп, люблю оказывать помощь.

– И сколько ваша филантропия стоит?

– Пустяки, у меня установлен порядок: сначала услуги, потом паршивые деньги.

– Странно, – Трунин задумался. – Попробуйте, только ведь могу и не заплатить.

– Сомневаюсь, – ответил неизвестный и положил трубку. Через несколько дней шантажист напился и повесился в своей квартире, а вскоре Трунин вновь услышал мягкий вкрадчивый голос:

– Кирилл Владимирович, слышал, вас можно поздравить, все уладилось.

– Верно, – ответил Трунин. – Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.

– Ну и дай Бог, – убийца хихикнул. – Переведите ему десять тысяч, – и продиктовал фамилию, имя, отчество и почтамт, до востребования.

В те годы десять тысяч были серьезные деньги, Трунин возмутился.

– Я знаю Бога, который подобные услуги оказывает за одну штуку.

– Прекрасно, в следующий раз к нему и обратитесь, а сегодня переведите десять, – в голосе убийцы отчетливо слышались смешки.

Трунин сам любил повторять: дешево, значит, плохо, потому замялся лишь на мгновение и спросил:

– Может, мы встретимся, ведь жизнь сегодня не кончается?

– Вероятно, я тоже консервативен, предпочитаю иметь клиентов постоянных. Вы переводите деньги, я вас позже найду.

Трунин, конечно, заплатил, и через месяц они встретились, насколько такие люди способны дружить, сблизились, многое узнали друг о друге. Любому человеку порой требуется высказаться, сбросить фальшивую шкурку, остаться голеньким, как мама родила. За профессиональными услугами к убийце Трунин обращался лишь дважды, а виделись они раз в два-три месяца, а то и чаще. Как люди, приговоренные к пожизненной каторге, скованные одной цепью, они не могли обходиться друг без друга, приезжали порой без предупреждения, большинство встреч проводили на рыбалке. Оба не уважали сети, кружки, всякие спиннинги, зимой и летом ловили только на удочку, говорили мало, лишь напиваясь.

Трунин вновь выпил, но алкоголь не действовал, сон цеплялся на мгновение, тут же улетал, наваливались воспоминания. В такие ночи, а они случались довольно часто, он признавался себе, что порой побаивается партнера. Однажды, когда после сильной поддачи они проснулись около пяти утра, опохмелились, почувствовали ни с чем не сравнимую легкость, эйфорию свободы, Трунин сказал:

– Признайся, меня ты тоже можешь?

Убийца, послюнявив пальцы, привязал крючок, поднял голову, взглянул своими ясными глазами, задумался, после долгой паузы ответил:

– Нет, наверное… Невыгодно, – снова взглянул, – ну если только за очень большие деньги, – мило улыбнулся. – Никто за тебя таких денег не даст. Извини, ты же нищий, а миллионы платят только за миллионеров. И потом, я уже связи растерял, без тебя останусь без работы, скучно, кровь стынет, сопьюсь.

– Ну, спасибо, – растерянно пробормотал Трунин.

– Не за что, свои люди, – убийца смотал удочку и направился к двери.

Ненормальный он человек, безусловно больной, ничего святого. Себя Трунин считал абсолютно нормальным, здоровым человеком, имеющим свои принципы и идеалы.

* * *

Не спали в эту ночь и соседи Гурова – супруги Соснины. Обычно и Ольга, и Сергей на сон не жаловались, но в ситуации экстремальной нервишки у них сдали. Накапливалось взаимное раздражение, рвалось наружу. Но беседовали они тихо, употребляли слова ласковые, так как каждый считал себя интеллигентом.

– Мне казалось, дорогой, что ты человек более ответственный, – холодными бесчувственными пальцами Ольга почесала мужа за ухом. – Я всегда вела себя честно, вступая с тобой в брак, слова о любви не говорила. Ты гарантировал мне определенный, честно сказать, невысокий уровень жизни, я согласилась. Катя со своим благоверным сейчас отдыхает на Багамах.

Ольга говорила одно, а думала совсем другое, видимо, женщина жить иначе не может. Какая фигура у этого журналиста! А может, он совсем и не журналист? Она не любила голубоглазых мужчин, они либо мямли, либо нарциссы, а мужик должен обожать женщин, а не самого себя. Но сосед был настоящим мужчиной, она почувствовала это мгновенно, так же как и сигнал, который передали голубые глаза Гурова, передали и тут же зашторились. Она оставила в покое ухо супруга, провела ладонями по плоскому животу, полным, еще не рыхлым бедрам и продолжала шептать:

– Ты обещал, будем жить в цветах и улыбках. Дыра, не приведи Господь, выйти на улицу невозможно. Ты постоянно занят, окутан тайной, словно граф Монте-Кристо.

– В моей коммерции ничего таинственного, – не сдержался Сергей. – Здесь недалеко звероферма, пытаюсь подешевле купить мех. А про Катю и ее недоноска ты мне лучше не напоминай. Он обыкновенный спекулянт, только в крупных размерах.

– Человек, укравший миллион, не вор, а бизнесмен.