Удар американских Богов

Осенняя политическая кампания обещает быть самой острой и интересной со времен Ф. Рузвельта. Что важнее: величие нового Рима или его внутреннее благосостояние? Нужны ли Вашингтону союзники, какие, где и для чего? Сохраняет ли свою значимость Организация Объединенных Наций, или она просто сдерживает гегемона? Способны ли варвары обратиться в демократическую веру, минуя вековые цивилизационные предварительные процессы? Следует ли закупать дешевый хлеб в провинциях, или нужно беречь свободных «новых римлян» в хлеборобном Канзасе? Вводить ли войска в Судан или посоветоваться с Клеопатрой (то бишь Мубараком)? Не демократическая и республиканская, а партия «мультикультурализма» против партии «плавильного тигля» столкнулись между собой в отчаянной схватке.

Рим стоял на доблести свободного гражданина и на стратегии осмотрительного сената. А погубили его Содом и Гоморра во внутренних пределах и неконтролируемый поток пришельцев со всего света. В эти дни одна половина Америки обсуждает необходимость поправки к конституции о легальности однополых браков, а вторая — неудержимый натиск испаноязычных иммигрантов, ночь за ночью переплывающих Рио-Гранде в северном направлении, чтобы присоединиться к 38 млн. уже осевших соратников.

В притоке иммигрантов и в космополитизации собственной элиты прячется вопрос к новому Риму: что будет с республикой?

Как долог имперский полет

Хотя мысли о будущем неотъемлемы от международных исследований, собственно футурология — редкая птица на горизонте гуманитарных исследований. И только в Соединенных Штатах размышления о том, как продлить свою мировую гегемонию, стало буквально национальным спортом. Одним из наиболее видных футурологических центров является в США Гудзоновский институт, основанный несколько десятилетий тому назад одним из основателей футурологической профессии Германом Каном. Именно из этого футурологического центра вышли рассматриваемые в данном конкретном случае Уильям Одом и Роберт Дюжаррич с исследованием будущего Американской империи.

1. Американцев беспокоит то обстоятельство, что в целом «Соединенные Штаты колеблются между приятием международного лидерства и поведением просто одного из суверенных государств»[259]. Характерно их мнение, разделяемое многими в США, что мировое могущество «невольно» опустилось на плечи Соединенных Штатов. Америка, мол, не ставила перед собой задачи достижения гегемонии. Целью было просто реконструкция Западной Европы и Японии. Империя же пришла как побочный результат.

Нужно было приложить феноменальные усилия по военному производству, долгие годы воевать от Кореи до Месопотамии, путем долгой и упорной борьбы завладеть контролем над океанами и континентами, чтобы в конце яростно утверждать, будто империя сама, неожиданно, как зрелое яблоко, упала на плечи Америки. Можно только улыбнуться. Ведь никто в

мировой истории не прилагал более целенаправленных усилий ради мирового доминирования — от «доктрины Монро» до «доктрины Буша», чем стоящий на Потомаке Вашингтон. Стоит только прочитать строки мечтаний отцов-основателей, направлявших бесчисленные фургоны пионеров на Запад, чтобы увидеть целенаправленность покупателей Луизианы, отчаянную самоуверенность основателей Техаса, беспардонную жажду завоеваний у тех, кто захватил половину Мексики, купил Аляску, высадился на Гавайях, присоединил к себе огромный мир — от Пуэрто-Рико до Гавайских и Марианских островов.

И потом, если груз обрушился так негаданно и случайно, то зачем прилагать столь немыслимые усилия, чтобы его сохранить? Если руководство миром — столь тяжелая задача, то нужно ли за нее держаться от Северного до Южного полюса, расходуя огромные средства и постоянно проливая кровь американцев?

2. «Чтобы быть эффективными, США должны действовать в окружении коалиций… Одностороннее использование американской мощи ставит имперский порядок в состояние чрезвычайного риска»[260]. Но тут же американцы показывают опасность поддаться коллективному безумию, потерять свободу собственных действий. Стоило ли достигать мирового могущества, чтобы делиться им с другими?

3. Источники американской мощи — не естественные ресурсы, не большое население, не благоприятный климат, а государственные институты — обычаи, правила, обыденная практика, равно как идеология, религия, мораль — вот в чем могущество метрополии[261]. Транзит к государству с демократическими институтами чрезвычайно сложен, вот почему США и западный мир уникальны и приблизиться к их стандартам смогут немногие. На протяжении нескольких грядущих десятилетий конкурентам не стоит и мечтать о достижении превосходства над Штатами.