Удар из прошлого (Напролом)

Тимонин покружил по пустому торговому залу, часто останавливаясь, рассматривал ценники на гитарах. Пойдя на второй круг, он натолкнулся на рояль. На заре туманной юности Тимонин с отличием окончил музыкальную школу, но в последние годы, даже будучи пьяным, музицировал редко. Тимонин сел на круглый крутящийся табурет, поднял крышку и потыкал в клавиши пальцем. Единственная продавщица, сидевшая в углу зала, позабыв о скуке, не сводила с мужчины глаз. Наконец, она поднялась, подошла к роялю.

– Я вам чем-то могу помочь?

Тимонин многозначительно кивнул головой.

– Вы хотите что-то приобрести?

– Хочу, – сказал Тимонин.

Больше он не отвлекался на разговоры, продолжил музыкальные упражнения. Взяв несколько аккордов, убедился, что рояль хорошо настроен. Для разминки выдал собачий вальс и переключился на классику. Сыграл Бетховена «К Элизе» и «Лунный свет» Дебюсси. Тимонин взял последнюю ноту, опустил руки и пару минут сидел неподвижно с закрытыми глазами. Прекрасные мелодии словно ещё звучали в душе.

Продавщица, проскучавшая все утро в пустом помещении магазина, побежала к директору, сообщить, что появился солидный клиент, который присматривается к роялю.

Но директор Вельдман и молодой, но уже лысый, бухгалтер Луков, привлеченные звуками музыки, бросили шахматы, и сами вышли из кабинета. Они остановились на почтенном расстоянии от Тимонина и, как пауки за мухой, наблюдали за прекрасно одетым мужчиной, пробующим инструмент.

Наметанным глазом Вельдман осмотрел Тимонина. Высчитал стоимость костюма, часов с золотым браслетом и алмазной булавки, украшающей шелковый галстук. По всем прикидкам выходило, что на круглом табурете сидит даже не человек, а мешок, доверху набитый зеленоватыми банкнотами крупного достоинства.

В это время Тимонин решил, что музыка Дебюсси слишком печальна и надо бы добавить в программу мажорную ноту. Нужно спеть, что-нибудь этакое, для хорошего настроения. Тимонин взял несколько аккордов и попробовал голос.

– А-а-а-а-а, – пропел он. – У-у-у-у.

Директор и бухгалтер приблизились к покупателю, делая вид, что наслаждаются голосовыми упражнениями. Они, часто переглядываясь, без слов понимали мысли друг друга.

– О-о-о-о-о, – пропел Тимонин и этим кончил разминку.

Затем он взял более высокую ноту и грянул «Нас утро встречает прохладой». Заканчивая второй куплет, он оглянулся на Вельдмана и Лукова. Мол, ну, что же вы, уважаемые, просто так стоите. Подпевайте. Директор едва сдержался, чтобы не запеть.

– Любимая, что ж ты, не рада, – выводил Тимонин.

В эту счастливую минуту Вельдман и Луков просто любовались Тимониным. За версту видно: перед ними солидный крутой мужик, возможно, знаменитый композитор или, бери выше, продюсер, знающий толк в инструментах. Этот пришел не за грошовой балалайкой. Этот обязательно возьмет рояль и расплатится наличными. «Хорошо бы так, – говорил себе Вельдман. – Ой, хорошо бы». Директор ещё не до конца верил, что рыбка клюнула.

В свое время, подбираясь к старинному роялю, Вельдман долго обхаживал вдову администратора Московской консерватории. Год назад за бесценок, за унизительные жалкие копейки, купил у старухи рояль, единственную по-настоящему ценную вещь в доме. Больная женщина нуждалась хоть в каких-то деньгах и уступила антиквариат без торга. Директор перевез дорогой инструмент в магазин. В ожидании покупателя рояль простоял несколько месяцев, занимая собой чуть не всю правую секцию.

Вельдман устал ждать, но не подумал снизить потолочную цену. Он знал, что это товар специфический, на любителя, на знатока. Рано или поздно покупатель с большими деньгами обязательно найдется.

И вот настала минута, пробил час…

* * * *

Когда Тимонин закончил песню, Вельдман с достоинством подошел к нему и представился.

– Директор магазина, Семен Михайлович Вельдман.

Тимонин привстал с табурета и с чувством потряс мягкую руку хозяина магазина.

– Вижу, вам понравился рояль? – спросил Вельдман.

– Понравился.

Тимонин вспоминал текст новой веселой песни, но слова ускользали.

– Такую игрушку стоит взять, – Вельдман погладил рояль с чувством, словно провел ладонью по бедрам молодой любовницы.

– Стоит взять, – подтвердил Тимонин.

– Не правда ли очень глубокий звук? – Вельдман настаивал на расширенном ответе. – Для настоящих знатоков, для ценителей музыки. Такого рояля в Москве с фонарями не найдете. Штучный экземпляр. Звук редкостный. Который трогает душу.

– Глубокий, редкостный, – согласился Тимонин. – Трогает.

Он выбрал тональность и запел «Я люблю тебя жизнь». Бухгалтер Луков подошел ближе и встал за спиной Тимонина. Вельдман поставил локти на крышку рояля, положил голову на раскрытые ладони. Он внимал песне и в эту минуту любил жизнь трепетно и нежно. Вельдман представлял, как на вырученные деньги достроит загородный особнячок и с доплатой поменяет подержанный «Форд» на новую «Ауди».

– Я люблю тебя снова и снова, – пел Тимонин.

– И снова, и снова, – поддержал директор и подумал, что покупатель слишком уж распелся. Надо бы и честь знать: сперва купи рояль, а уж потом пой на здоровье.