Удар из прошлого (Напролом)

Осетров застыл на месте. «Газовый», – подумал он, стараясь рассмотреть оружие, но было слишком темно. «Или боевой?» – Осетров развел руки в стороны. Накачанный и спортивный, он мог в три прицельных удара выбить душу из слабогрудого худого Лопатина. Но в данной ситуации, когда на Осетрова направлен ствол револьвера, физические кондиции ничего не значат, ничего не решают.

Лопатин сократил дистанцию между собой и противником до трех шагов. Он сообразил, что находится не в лучшей форме, боялся промазать и с этой короткой дистанции. Но приблизиться на ещё один шаг не решился. Осетров мог нырнуть под руку, выбить пистолет, и тогда сам жди пули.

– У меня нет денег, – сказал Осетров. – Можете обыскать.

– Ты трахал…

Лопатин хотел вспомнить, как звали жену Зудина, но имя выпало из головы. Из окон общежития вырвались оглушительная музыка, она отвлекала, не давала сосредоточиться.

– Ты трахал одну бабу, жену моего друга. И за это я тебя замочу. Отстрелю к матери твой не обрезанный член.

– Что? За что?

Осетров выпучил глаза, он подумал, что ослышался. Да, было дело, пару раз ему били морду обманутые мужья. Но если за близость с замужней женщиной убивать, мужчин на свете совсем не останется. Ни единого. Этот черт с пистолетом натурально спятил, на него надо смирительную рубашку примерить.

– Прошу вас…

– Иди в жопу, – пролаял Лопатин. – Ахтунг. Здесь я главный. Отвечай: ты сатанист? Ты пил человеческую кровь? Ты трахал детей?

В эту секунду Тимонин проснулся, распахнул дверцу и вывалился из машины на землю. Лопатин оглянулся назад. Воспользовавшись моментом, Осетров развернулся и бросился наутек. Лопатин пальнул ему в спину.

Хлопок выстрела растворился в грохоте музыки. Осетров упал, но через секунду вскочил на ноги, сделал три шага вперед. И снова упал, попытался встать. Пуля задела ему бедро, порвала мышцу. Раненая нога не держала, сама собой подламывалась.

Выпавший из машины Тимонин, обеими руками схватился за ногу Лопатина. Держась за нее, как за столб, попытался встать. Лопатин попробовал выдернуть ногу, но хватка Тимонина оказалась слишком крепкой.

– Пусть же ты, – заорал Лопатин.

Но Тимонин не слышал. Он держал ногу, дергал вниз брючину. Лопатин свободной ногой дважды пнул Тимонина в спину, в ответ на это тот отцепил одну руку, схватился за подметку занесенного над головой ботинка. Лопатин, не удержав равновесия, полетел на землю. Он выронил револьвер, упал на бок, отбив о твердую землю плечо.

– Коля, мать твою, где ты есть? – заорал Лопатин. – Убери его от меня.

* * * *

Из– за дерева, пригнувшись, выбежал водитель. Оценив обстановку, он повалился на Тимонина, оторвал его от ног своего босса в тот критический момент, когда Тимонин хорошенько примерился, собираясь вцепиться зубами в мякоть икроножной мышцы. Тем временем подстреленный Осетров, передвигаясь то ползком, то на карачках добрался до угла дома. Пуля разорвала бедро с внешней стороны, не задела кость. Крови много, но рана, кажется, не смертельная.

Осетров не звал на помощь, понимая, что это пустая трата сил. За громкой музыкой его крики не услышат. А если и услышат, вряд ли придут на выручку. Пустырь за общежитием место беспокойное, даже опасное. Почти каждый вечер под окнами общаги голосили пьяные, завязывались скандалы и потасовки. Жить здесь и прислушиваться к каждому крику за окном люди давно разучились.

Лопатин, освобожденный водителем от объятий Тимонина, со злости пнул его ногой в грудь. Лопатин встал на корточки, но не смог найти на земле револьвер. Он принялся шарить руками в сухой траве, натыкаясь на ребристые осколки стекла, окурки и газетные ошметки. Из окон общежития разносилась веселая музыка. Где-то совсем рядом, за спиной, лаяла собака.

На земле, раскинув в стороны руки, валялся пьяный Тимонин. Водитель Коля оседлал его грудь, ухватил за руки, прижимая их к земле, не давая пошевелиться. Но, Тимонин теперь не желал борьбы, силы покинули его расслабленное тело. Кажется, в этом неудобном положении он снова заснул.

– Сволочи, сволочи, – шептал Лопатин, ругая неизвестно кого. – Где же он? Сволочи…

Револьвер как сквозь землю провалился.

Нет, так его не найти. Лопатин вскочил на ноги, стал топтаться на месте, разглядывая землю сверху. Ни черта не видно в этой темнотище. Лопатин нырнул в распахнутую дверь «газика», вытащил из-под сидения фонарик, нажал на кнопку. Желтый световой круг расползся по земле. Оружия не видно. Под ногами все тот же мусор и сухая трава.

Осетров, ожесточенно работая руками и здоровой ногой, выбрался на асфальтовую дорожку, огибающую дом по всему периметру. На его пути попалась наглотавшаяся отравы дохлая крыса со вспученным животом. Осетров опустил на крысу ладонь, выдавив из неё зеленоватую кашицу протравленных пшеничных зерен. Оставляя за собой широкую кровавую полосу, прополз вдоль торцевой стены. Снова повернул за угол.