Удар невидимки

– …по банальным причинам практически полного отсутствия там сейчас этой самой государственной власти и подчиненных ей спецорганов, кроме, конечно, чисто бандитских формирований. Раньше власть была. Потом еще, может, будет, когда доблестных блюстителей демократии под звездно-полосатым флагом оттуда выдворят, а сейчас – нету!

– Значит, Иран… – задумчиво протянул Анатолий.

– Да, Толик. И этот вопрос для меня решенный.

– Где же второй парадокс?

– Пожалуйста. Мы не только сами ни за кем не побежим вдогонку и не будем высвистывать сюда или в Грецию ребят, а спокойно свернем монатки и ближайшим рейсом из Лозанны убудем в стольный город Москва.

Анатолий долго и пристально смотрел на изображавшего абсолютно не заинтересованное спокойствие журналиста. Потом очень серьезно спросил:

– Ты ничего не желаешь добавить, командир?

– Да запросто! – весело откликнулся Талеев. – Как говорил один беззаветно любимый мною классик: «Мы пойдем другим путем!»

Глава 2

Республика Украина, Крым. Какое-то время раньше

Телефонный звонок в квартире майора Петренко раздался в 06 часов 02 минуты утра в понедельник. Господи! Уже одно это могло мгновенно превратить самого кроткого праведника в разъяренного монстра. А Петренко праведником не был. Тем более вчера. Да и в субботу вечером тоже. С утра рыбалочка в дружной компании единомышленников, потом – ее достойное завершение за обильным и гостеприимным домашним столом, затянувшееся далеко за полночь. Пожалуй, не стоило лишь и в воскресенье соглашаться на «продолжение банкета». Да ведь так редко случались выходные дни, свободные от дежурств и вахт или просто бессмысленно-утомительного и никому не нужного торчания в казарме! Вот и расслабились по полной программе.

– …Кто у телефона? Мне нужен майор Петренко! – надрывалась трубка.

– Чего раскричался-то? – хриплым со сна голосом пробурчал майор, узнав собеседника, несмотря на отвратительную слышимость. Писки, шорохи, какие-то перезвоны и всхлипывания на линии. «Может, у меня это и вовсе в голове? Синдром какой-нибудь. Алкогольный».

Петренко явно наговаривал на себя. Он вовсе не был пьяницей, а уж тем более алкашом. Обычный советский, тьфу, российский офицер; вполне добросовестный, дисциплинированно исполняющий свои обязанности. Но и не чурающийся в свободное (!) время отдать должное великим традициям славянского хлебосольства…

– Володя, выручай! Без ножа меня режут!! – на том конце провода явно паниковали, – все под угрозой: карьера, перевод…

– Тихо, Коля, тихо, – зная импульсивность своего давнего приятеля, Петренко весьма спокойно относился к таким преувеличениям.

– Не Коля, а Мыкола! Олейник Мыкола Опанасович!

– Ага. Был всю жизнь Колька Маслов, а как украинскую присягу принял, переродился. Как это там: «Тяжела и неказиста жизнь Державного штабиста!» Вот я со своей более подходящей фамилией продолжаю служить в Российских Вооруженных силах…

– Вова, Вовочка, не до юмора мне сейчас и не до упреков. Жизнь так повернулась…

Майор уже начинал заводиться.

– Сам повернул! Как у всех нас, у тебя был выбор. Польстился на головокружительную карьеру и деньги. У вас же прапоры частями стали командовать, а лейтенанты в Генштабе заседать, не забыв обвешать себя орденами, медалями и агромаднейшими звездами на погонах. Ты-то сам в каком сейчас ранге и чине, а?

В трубке послышалось натужное сопение, но, видно, собеседнику вовсе не хотелось обострять дискуссию. Потому что он примиряюще, но вместе с тем отчетливо горделиво произнес:

– Полковник! Командую отделом вооружения в Главном штабе Военно-морского флота.

– Фью-ю-ю! Чего же такой державной шишке потребовалось от бедного русского командира развалившейся торпедной базы в Крыму, откуда вы же нас и пытаетесь вытурить в три шеи?

– Володечка! Давай всю эту государственную политику оставим в стороне. – Было даже слышно, как собеседник раздраженно поморщился. – У меня ведь просто безвыходное положение.

– Что, в НАТО не принимают? Так вы это дело горилкой и сальцем…

– Можешь ты хотя бы выслушать-то нормально?!

– Ладно, излагай. Только честно и коротко.

– В общем, к нам завтра приезжают инспекторы. Оттуда.

Петренко мужественно воздержался от вертевшихся на языке комментариев, а Олейник продолжал:

– Это все связано с… ликвидацией… определенных видов вооружения. Или с окончательной их передачей вам…

– О, старая песня! Мы же в свое время упрашивали: отдайте нам все, мы и вывезем, и уничтожим сами. Так нет, уперлись. Решили, что сможете не отдать, а продать кому-нибудь. Хохлы чертовы! А оказалось, что хрен вам по всей жирной сальной морде! Вот и выкручивайтесь теперь сами!

– Не выкрутиться мне, Володя. Слишком много еще чего у нас по разным складам и арсеналам распихано. И все на мне висит. Три дня уже и по телефону, и лично по всей стране мотаюсь. Договариваюсь, пристраиваю, куда только смогу, по частям. А сколько денег истрачено!

– Ну, это, конечно, самое обидное.

Полковник не обратил на юмор внимания:

– Ведь почти не осталось российских баз, где попрятать можно. Вас-то никакие евро-американские проверки не коснутся.