Удар током

…Белые ночи. Без фонаря виден циферблат: три часа. Вот и конечная цель маршрута. Осмотрелся — никого, поправил лямки рюкзака и свернул на газон. Пара десятков шагов и вот фасад в стиле неоклассицизм, портик старинного здания, четыре колонны, дорический ордер всегда восхищавший его, да разве сейчас это важно — важно добраться до второго этажа. Сбросил тяжёлую ношу, достал верёвку, один конец привязал к рюкзаку, другой за пояс. Вскарабкался по стене, упираясь мыском подошвы в руст и перевалился через балкон. Теперь подтянуть наверх важный груз, затем открыть балконную дверь и проникнуть в помещение лаборатории. Ночью, в слабом свете карманного фонарика, помещения ОЛИБ кажутся мрачными и загадочными. Днём здесь гудят приборы, мигают лампочки, человеческий говор — идёт работа по созданию системы. Люди, называющие себя учёными, хотят перекроить историю человечества. Ага, здесь главное помещение, луч света выхватывает обводы адской машины времени. Канистра с бензином, пять шашек тротила, капсюль-детонатор и пять метров бикфордова шнура. Пять метров это около восьми минут, чтобы успеть унести ноги. Всё готово, достал спички, поджёг. Зашипел змеюкой фитиль, пора уносить ноги. Через минуту же на земле, следы заметать не нужно, достаточно перчаток. Бегом в садик при Политехе, отсюда улица Курчатова просматривается хорошо. Взгляд на часы, сейчас жахнет, ещё немного, и ещё — грохот и волна пламени, очень эффектно. Можно полюбоваться пару минут и вдруг: "Стоять! Руки вверх!". Топот ног, крутят руки…

Петрушевский подскочил на кровати, часть сознания ещё в ночном кошмаре. Господи, привидится такое! И тут же вспомнил вчерашний разговор и предложение от которого собрался отказаться. Острой болью отозвалось сердце, Дмитрий Сергеевич ощутил нехватку воздуха, грудь сдавило. Вот этого только не хватало. Он зажёг свет, посмотрел на часы, вспомнил о кнопке тревожного вызова. Через минуту прибежала дежурная, затем подтянулся администратор этажа, Петрушевский не абы как, а вип-персона всё-таки, испытатель! Медсестра померила давление, вколола комбинированную инъекцию. Доложили директору и главврачу Алексею Андреевичу. Утром Петрушевский легко поднялся с кровати, от ночных кошмаров остались неприятные воспоминания, зато здоровье тревог не вызывало. В десять осмотрел Алексей Андреевич, удовлетворительно хмыкнул и пригласил к шефу. Встревоженный Соболев шагнул навстречу.

— Ну как, наш дорогой пациент, готов к испытанию? — спросил, обращаясь к врачу. Выслушав позитивный отзыв, кивком головы отпустил медика.

— Дима, ты вчера разволновался, я понимаю. Давай пока отложим рискованный сценарий, а лучше совсем забудем. Ты, прав, последствия просчитать невозможно. А перед отправкой домой, махнём-ка в будущее. Вот держи, почитай, это программа опыта.

Бросок в будущее для испытуемого выглядел странно. Петрушевский попал в чёрное пространство, оно окружало мрачной субстанцией, где не было начала и конца. Не было ничего. Когда Дмитрий Сергеевич вылез из капсулы и поделился впечатлениями, а вернее их отсутствием, Соболев отвёл глаза и бросил:

— Что-то пошло не так, проверим программу и повторим. Сейчас на осмотр к врачу, затем собирайся домой. Свяжусь на следующей неделе.

Петрушевский в сопровождении Алексея Андреевича вышел из помещения. В испытательной зоне остался Соболев и помощник Николай Чистяков.

— Витя, зачем рисковать, зачем на десять лет вперёд? Он же наш ровесник. А если догадается?

— Ничего не догадается, зато теперь мы знаем. Отличный способ выяснить, когда оборвётся линия жизни. Это я не додумал: человек смертен, рано или поздно испытуемый попадёт в фатальную зону. А теперь можно по данным программы точно знать дату кончины. Дальше проблемы испытуемого: обследоваться и продлевать дни, либо тихо ждать неизбежного. Однако, неплохой бизнес, машина времени в роли предсказателя.

Чистяков поморщился:

— Не согласен, Витя. Не надо людям этого знать. Есть индивидуальная биологическая закономерность, человек может предполагать, а знать должны врачи, для них сгодится.

— Так ведь об этом говорю — диагностика для специалистов. Не проговорись Дмитрию Сергеевичу, на той неделе надо смотаться к нему на дачу и забрать концентратор.

Соболев поморщился и оборвал себя. Зачем ляпнул этому тюфяку Чистякову, у которого в голове после науки стоит выпивка и анекдоты. Не ровен час ляпнет Димке в порыве откровенности, да нет, что он враг себе. Алкаш несчастный, сколько терплю Колю за светлую голову, да и знакомы тысячу лет. Он вспомнил, как Чистяков не вылезал сутками из лаборатории при монтаже оборудования. Вздохнул, возраст своё берёт, люди отбиваются от крепкой руки. Вот и Димка, сучок, что-то скрывает.

41. Николай Чистяков