Ударная волна

Шамиль ворвался в машинное отделение и расстрелял механиков, оставив в живых одного, которому аккуратно прострелил лодыжку. Так приказал Хасан – один механик мог понадобиться. Потом он двинулся к камбузу, по пути убил двух моряков, в камбузе еще четверых. Правда, не обошлось без неожиданностей. Когда он уже собрался уходить из камбуза, на голову ему внезапно обрушился мешок с мукой. На мгновение террорист ослеп и поэтому пропустил первый удар – коренастый парень в тельняшке, выпрыгнувший непонятно откуда, сильно врезал ему по рукам какой-то палкой и выбил автомат. Но это осталось его единственным успехом. От второго удара террорист легко ушел – отпрыгнул назад, мотнул головой, стряхивая муку, и выхватил из ножен на поясе длинный нож. Мичман Ерофеев был храбр, но никакой спецподготовки не проходил. Он просто кинулся на врага, пытаясь еще раз огреть его скалкой – никакого более подходящего оружия под руку ему не подвернулось. На этот раз Шамиль не стал отступать. Наоборот, он шагнул вперед, поймал запястье руки противника и сильно дернул ее на себя. Скалка полетела на пол, а сам Ерофеев потерял равновесие и стал валиться на врага. И получил колющий удар ножом в сердце.

Аккуратно опустив труп на пол, Шамиль вытащил нож из раны и обтер лезвие о тельняшку убитого. Больше в камбузе никакие сюрпризы его не ожидали. Он двинулся дальше, к каптерке и прочим хозяйственным помещениям. Кто-то мог спрятаться там.

Хасиф, которому была поручена зачистка кают, тоже сделал свое дело без ошибок. На каждую каюту он тратил не больше десяти секунд – мощный удар ногой в дверь, шаг вперед, если кто-то есть, то короткая автоматная очередь, если никого на виду нет, то молниеносная проверка койки, шкафа – вдруг обитатель каюты спрятался. И дальше. Большая часть кают пустовала, только в трех из них араб застал людей. Да еще из одной, находившейся в самом конце коридора, выскочил моряк, видимо, надеясь удрать. Зря он на это надеялся. Хасиф всадил ему пулю в спину, между лопаток. А потом, когда подошел к неподвижному телу поближе, выстрелил еще раз – в затылок.

Когда Хасан аль-Кеир поднялся на палубу, все уже было кончено. Его встретил один из арабов.

– Потери? – коротко спросил Хасан.

– Потерь нет.

– Рубка?

– Захвачена.

– Пленники?

– Капитан, штурман, старпом, один из механиков. И еще трое.

– Где они?

– В рубке.

– Отлично. Оставайся здесь. Только автомат убери. Подай сигнал остальным нашим, пусть сюда перебираются. И скажи им – пусть уберут этих, – он кивнул на трупы.

Войдя в рубку, Хасан одобрительно кивнул Фариду. И перевел взгляд на Пуговкина. Тот уже успел немного прийти в себя и вспомнить о том, что он капитан. Пусть и не военного судна, но все же судна.

– Что вам надо? – Пуговкин понял, что вошедший – главный. Разговаривать с тем типом, который ворвался сюда с топором наперевес, было просто бессмысленно. С этим – другое дело.

– Меня зовут Хасан. И если вы все хотите остаться в живых, в ближайшее время вы будете беспрекословно выполнять все мои команды. Первое, что я требую, – немедленно свяжитесь с ледоколом. Придумывайте что угодно, но ледокол должен сбавить скорость и дождаться нас. А еще лучше, если он сам сюда вернется.

– Это невозможно! – воскликнул Пуговкин. – Бессонов не имеет права…

– Молчать! – Хасан сказал это слово вроде и негромко, но Пуговкин осекся. Очень уж интонация была зловещая.

– Если я еще раз услышу слово «невозможно», ты лишишься одного уха. Для начала, – по-прежнему практически не повышая голоса, сказал Хасан. – То же самое будет, если еще раз меня перебьешь. Кстати, остальных это тоже касается.

Араб сделал многозначительную паузу. На этот раз вклиниться в нее никто не решился.

– Итак, приступайте. Мне важно, чтобы мы в течение ближайшего часа встретились с ледоколом. И чтобы при этом не присутствовали другие корабли. Как это устроить – дело ваше. Но помните – от этого зависят ваши жизни. Приступайте.

– Хорошо… – Пуговкин понял, что противоречить нельзя. – Но поймите, это же действительно нево… То есть очень трудно. Капитан ледокола не имеет права оставлять караван! Да и вообще – на что вы рассчитываете?! Ледокол вам все равно не захватить! Там охрана!

Хасан, не говоря ни слова, медленным движением вытащил нож. И внимательно посмотрел в глаза капитану.

– Понял, понял, – Пуговкин стал лихорадочно кивать. – Сейчас! Леша! Леша, передавай, что… Что у нас…

Радист придвинулся к своему аппарату.

– Что передавать? – глухо спросил он.

– Что у нас… – капитан явно не мог придумать ничего толкового. Впрочем, поблескивающее лезвие в руках Хасана было отличным средством для стимуляции фантазии.

– Подождите, Николай Степанович, я не смогу ничего передать! – неожиданно сказал радист. – Помехи! Очень сильные помехи! Я уже говорил вам! Правду говорю! – теперь радист уже обращался к Хасану.

– Знаю, – кивнул араб. На самом деле он просто забыл о помехах.

– Так, – Хасан взглянул на часы. – Помехи кончатся через четыре минуты. Вот вам как раз и время хорошенько продумать, что говорить будете. Смотрите, если что не так, умирать вы будете очень нехорошо.