Артюшенко Сергей

Удав

Сергей Артюшенко

Удав

В моей стандартной однокомнатной квартире на девятом этаже появился удав со звучным названием боа констриктор. Его на время поместил у меня знакомый артист цирка, так как в помещении, где удав содержался, был ремонт.

Огромная, красиво расцвеченная змея необычно и странно смотрелась на паркетном полу.

Удав, видимо, привык к людям и вёл себя спокойно и миролюбиво. Шурша чешуёй по лаку паркета, он обстоятельно исследовал своё новое пристанище. Раздвоенным языком "ощупал" все предметы со всех сторон.

Дольше всего он занимался шкафом. Забраться наверх и протиснуться под него было для удава пустяковым делом. А вот пролезть в узкую щель между шкафом и стеной стоило немалого труда. Но он с завидным упорством проделал и это, потратив несколько часов и ободрав обои.

Чтобы полностью ознакомиться с квартирой, ему понадобилось несколько дней.

Наконец он всё изучил и выбрал себе место, самое удобное с его точки зрения и самое неудобное с моей - на кухне под газовой плитой.

Там он и проводил большую часть времени, создавая серьёзные неудобства. Чтобы не обварить гостя, я должен был теперь внимательно следить за кипящими кастрюлями и чайниками. Всё же бедняга несколько раз пострадал от сбежавшего молока и кофе. Но он готов был нести любые лишения, лишь бы жить к теплу.

Столь покладистый и спокойный компаньон меня вполне устраивал. Ни еда, ни ласки, ни заботы ему не были нужны. Хозяин сказал, что накануне его покормили и теперь он мог две недели ничего не есть.

На меня удав не обращал внимания. Лишь когда я надоедал ему своим любопытством, он шипел, но без злобы, а больше для порядка.

Зная, что при комнатной температуре сытый удав не опасен, я смело брал его в руки, заглядывал в пасть, обматывал вокруг себя толстые кольца его тела и даже купал в тёплой ванне.

Так мы и жили в мире да согласии.

Через неделю я заметил в поведении моего гостя перемену. Он стал намного подвижнее, избегал моих прикосновений и проявлял большой интерес к голубям, садившимся на подоконники. Это заставило меня, несмотря на душную погоду, закрыть форточки.

Не зная, в чём дело, я подумал, что у змеи плохое настроение, оставил её в покое и не трогал.

Обычно я уходил из дому ненадолго, а теперь, чтобы удав немного успокоился, ушёл на целый день. Вернувшись вечером, я, к своему ужасу, не нашёл квартиранта!

На полу валялись осколки стекла, в окне зияла дыра. Я выскочил на балкон. Прямо подо мной, на восьмом этаже была открыта форточка - единственный путь беглеца!

Через секунду я уже звонил в дверь к нижним соседям на восьмом этаже.

В ответ на мой звонок из-за закрытой двери раздалось истошное кошачье мяуканье. Кошка выла дурным неестественным голосом, от которого по спине бегали мурашки.

Чем дольше я прислушивался, тем более жуткие картины рисовало моё воображение...

Попробовав дверь плечом и убедившись, что её так не высадить, я помчался к дворнику... Тот спокойно сказал, что видел интересующих меня жильцов часа два назад. Они, очевидно, пошли в театр или в концерт, потому что были разодетые. О змее я промолчал, а он не заметил моего волнения.

Немного успокоившись, я отправился наверх. Кошачий вой был слышен чуть ли не с первого этажа, но к злополучной квартире я больше не подходил. Я ждал возвращения хозяев. Ждал внизу, на улице, на лестничной площадке, ждал у себя дома, открыв дверь и внимательно прислушиваясь.

Было далеко за полночь, когда лифт остановился на восьмом этаже, и люди, весело разговаривая и звеня ключами, подошли к двери своей квартиры.

Я опрометью бросился вниз и в тот момент, когда дверь открылась, ворвался в квартиру, оттолкнув недоумевающих хозяев.

Если бы мои добрые нижние соседи, вместо того чтобы смотреть спектакль, весь вечер уничтожали посуду, и то они не смогли бы нанести больший ущерб своему хозяйству.

Пол в комнате был усеян осколками дорогих сервизов, варварски выброшенных из серванта, остатками шикарного светильника, хрустальных ваз, статуэток, зеркал...

На полированном шкафу, готовый к броску, лежал наш герой, а на серванте стояла взъерошенная жалкая кошка и выла нутряным охрипшим голосом.

Глядя на этот погром, я представил себе ясно всю сцену дикой охоты. Змея преследовала обезумевшую от страха кошку повсюду, а та, словно загнанная белка, прыгала куда глаза глядят.

Когда на следующий день я рассказал обо всём хозяину удава, он решил, что змею, наверное, недостаточно сытно накормили и в ней пробудились охотничьи инстинкты.

Возмещение убытков за разгром квартиры на восьмом этаже он благородно взял на себя.

Но что значил этот жест артиста в сравнении с благородством голодного боа констриктора, который помиловал меня и отправился на охоту к моим соседям!