Удавка для жрицы любви

Дом по адресу, который мне оставила Татьяна Михайловна, я нашла довольно быстро. Располагался он в центре города, а жилье здесь по-прежнему котируется высоко. Неудивительно, что Нина Михайловна, мать погибшей девушки, не хотела разменивать квартиру, а тем более уходить от ее владельца, хотя тот и был алкоголиком.

Старые четырехэтажные дома стояли буквой «П», и в результате такой комбинации получался очень удобный дворик с многочисленными лавочками, беседкой и детской площадкой. Я оставила машину со стороны улицы, на всякий случай. Не хотелось светиться с самого начала.

«Шелковичная, дом 2», — прочитала я на фасаде здания. Итак, я у цели. Нужный мне подъезд располагался с самого краю, так что долго мне плутать не пришлось. Перед тем, как войти в подъезд, я внимательно осмотрела местность. Мирно играли дети, за ними следили старушки, при этом не переставая о чем-то активно судачить. Ничего особенного, совершенно обычная картинка. Однако мне, как ни странно, показалось, что это пространство между домами имеет какую-то особую стойкую энергетику. Вот только отрицательная она или положительная, пока разобрать я не смогла.

Подъезд, как и весь дом в целом, был старым и обшарпанным. Настенные надписи были самыми разнообразными, начиная от «Цой жив» и заканчивая «Маша, я тебя люблю». Взору моему предстали отличающиеся категоричностью резкие политические лозунги — результат недавно прошедших выборов. Да уж, в подъезде живут разносторонние личности, ничего не скажешь. Вон как художественно отделали стены…

Поднимаясь по лестнице, я очень боялась упасть или вляпаться в нечто нехорошее, так как уже отживающая традиция не иметь в доме лампочек здесь свято соблюдалась. Ох, ну и дыра, даром, что центр города!

«Черт знает что! — ругалась я про себя. — Веселое местечко, или кто-нибудь на тебя упадет в темноте, или ты сам споткнешься и переломаешь все кости на этих крутых ступеньках». На третьем этаже лампочки тоже не было.

«Интересно, а в вечер убийства здесь тоже не было лампочки?» Я осторожно ступила на следующую ступеньку.

— Вот гады, опять лампочку выкрутили, куда они их девают?! — злобно ругался мужской голос, обладатель которого, судя по всему, шел по лестнице мне навстречу.

Я была совершенно согласна с его определением, которое он дал неведомым истребителям лампочек. Уже давно не приходилось встречать таких домов. Чего стоит, например, эта лестница, такая узкая, что идущий сверху жилец, пожилой мужчина средней полноты, еле-еле протиснулся между стеной и мной.

Наконец, я добралась до нужного мне четвертого этажа. Как и объясняла Татьяна Михайловна, к полу была приварена железная лестница, которая заканчивалась люком, ведущим на чердак. Сейчас люк был закрыт на обыкновенный висячий замок.

Именно эта конструкция, насколько я поняла, и имела отношение к трагическому происшествию с Ириной Гришиной. Я подняла голову вверх: судя по всему, девушка стояла на той лестнице, привязывая к ней веревку. Но все это мне еще предстояло выяснить в ходе собственного расследования.

Четырнадцатую квартиру я увидела сразу: по сравнению с остальными ведущая в нее дверь имела самый непрезентабельный вид. Рядом была квартира соседки, которая, по словам Татьяны Михайловны, и обнаружила висящую на веревке Ирину Гришину. Зайти сейчас? Немного подумав, я решила, что лучше сделать это попозже.

Вообще-то, в тот момент я не совсем понимала, с чего следует начинать. Ведь каких-то очевидных подозрений заказчица не имеет, а мне их тем более трудно определить, так как информацией я владела довольно скудной.

Я позвонила в квартиру. Дверь открыла женщина, очень похожая на Татьяну Михайловну. Те же вьющиеся каштановые волосы, огромные карие глаза, только сильно заплаканные. Да и ростом Татьяна Михайловна была повыше.

— Здравствуйте, мне бы Нину Михайловну увидеть, — начала я.

— Да, здравствуйте, это я, — дрожащим от волнения голосом ответила женщина.

— Я — детектив Таня Иванова, я бы хотела…

Женщина смотрела вперед стеклянными глазами, казалось, она смотрит сквозь меня. Потом вдруг она встрепенулась и, словно очнувшись, перебила меня:

— Да-да, сестра мне говорила, заходите.

Я прошла в квартиру. Эта была обыкновенная малометражка, где в прихожей не повернуться. Стоя на пороге, можно было легко рассмотреть и кухню, и гостиную. Дверь во вторую комнату была закрыта.

«Очевидно, там и живет молодая семья», — мысленно решила я.

В середине комнаты находился стол, на котором стояла большая фотография погибшей. Рядом лежал альбом со снимками, некоторые были вынуты и разложены на столе. Наверное, Нина Михайловна в сотый раз рассматривала фотографии дочери.

— Присаживайтесь, — предложила она, показывая на кресло. — И спрашивайте все, что считаете нужным.

— Я хотела бы услышать от вас информацию о вашей дочери. Ведь вам должно быть известно о ней больше, чем кому бы то ни было. Возможно, есть какие-нибудь личные вещи, которые помогут пролить свет на то, что происходило в ее жизни в последнее время?

— Вещи? — Нина Михайловна растерянно огляделась. — Я даже не знаю, что именно следует вам дать…